«Ситуация с Валерой – это история любого изъятого из семьи ребенка» 

Весной 2017 года из Магадана в Москву на лечение привезли сильно истощенного мальчика из приемной семьи. 11-летний Валера весил всего 11 килограммов. Вскоре было заявлено, что ребенка буквально заморили голодом его приемные родители — супруги Коротковы. Москвичка Светлана Сулейманова – многодетная  приемная мама сначала приезжала к ребенку в больницу в качестве психолога. А затем решила забрать его в свою семью.  

 Фото — today.kz

О том, что случилось с Валерой, стало известно омбудсмену Анне Кузнецовой, которая также навещала мальчика в больнице. Ситуацию специально для фонда «Измени одну жизнь» прокомментировали эксперты.

Яна Леонова,  исполнительный директор фонда  «Измени одну жизнь»:

«Этот случай — еще один повод обратить внимание на количество и качество служб сопровождения.

Любой семье иногда требуется поддержка, не контроль и обвинения, а помощь».

Алексей Головань, исполнительный директор БФ «Соучастие в судьбе»:

«Если установлено, что ребенок попал в больницу из-за истощения в связи с ненадлежащим исполнением опекуном своих обязанностей, то это одна ситуация. В этом случае должен быть принят распорядительный акт об отстранении опекуна от исполнения своих обязанностей.

Сведения о ребенке подлежат внесению в банк данных о детях, оставшихся без попечения родителей. И возникают основания для передачи ребенка в другую замещающую семью. До тех пор, пока акт об отстранении прежнего опекуна не вынесен, оснований для передачи ребенка в другую семью нет. Возможно, нынешний опекун сам обратится с заявлением об освобождении его от исполнения своих обязанностей.

То есть, до прекращения полномочий нынешнего законного представителя по его инициативе или по инициативе органа опеки и попечительства, установившего опеку, юридических оснований для передачи ребенка новому опекуну нет. Из-за отсутствия полной информации не возьмусь судить о добросовестности исполнения нынешним опекуном своих обязанностей, а также о причине, по которой ребенок был доведен до истощения».

Юлия Рощина, многодетная приемная мама, г. Магадан:

«Как только случилась история с Валерой, мне стали звонить и писать журналисты. Все хотели узнать от меня как можно больше сенсационных подробностей. Да, эту приемную семью я знаю, мы жили по соседству. Но лично мне в этой истории особо добавить нечего. Я бы просто хотела, чтобы журналисты перестали устраивать «пляски на костях». В семье случилась беда. Ребенку подбирают замещающую семью. Никакой истерики и спешки быть не должно. Что будет с опекунами, если их вина будет доказана — разберется правосудие.

Ситуация с Валерой – это история любого изъятого из семьи ребенка. Таких историй в нашей стране – тысячи. Только вот никто не рвется проследить и рассказать, как быстро каждому изъятому ребенку находят семью. Никто не кричит: «Ужас-ужас, надо срочно что-то делать, а то бедный ребенок попадет в детдом!».  Именно в детдом их и отвозят, они там живут до тех пор, пока их не возьмут приемные родители. А если не возьмут – то живут в детдоме до совершеннолетия.

Что касается Светланы Сулеймановой, то мне кажется, что сейчас еще сложно сказать определенно, что Валера очень хочет жить именно в ее семье. Ребенок в стрессе вцепился в первого доброго взрослого. Это вряд ли можно считать его реальным желанием, это пока стресс.

Валера и знать не знает, что такое семья. В его понимании семья — это вот то, что он видел, а этого он явно не хочет. Но представлений о том, как будет и как надо — у него нет ни малейших.

Если вдруг опеки не договорятся, и не получится оформить ребенка в семью в Москве, т.е. встанет вопрос о том, что ему все-таки по закону придется вернуться в Магадан, то здесь приезжим кандидатам в приемные родители готовы оказать поддержку. И я лично тоже.

Но будем надеяться, что все же не придется летать туда-сюда ни Валере, ни приемным родителям, которые хотят, чтобы мальчик жил с ними».

Таисия Лотарева, педагог-психолог Центра содействия семейному воспитанию «Наш дом»:

«Дети, с которыми я веду беседы, являются моими пациентами. И это четкое разделение. У меня есть личная внутренняя установка, выработанная годами. Я не исключаю других траекторий. Есть коллеги, которые берут на воспитание в семью детишек, которых они вели в качестве психологов. Я же стараюсь сохранять нейтралитет, будучи психологом. Каждый случай индивидуален.

Есть ли минусы в том, что психолог берет на воспитание ребенка, которого он сопровождает? Безусловно, есть. Существует термин «смена ролей». Сначала ребенок общается с психологом в качестве пациента и рассказывает те вещи, которые родителям недоступны, но затем он становится приемным ребенком.

Получается, что родитель знает все потаенные уголки сознания ребенка. Однако существует психологическая терапия и психологическая диагностика. Терапевт проникает в сознание ребенка и знает о нем многое. В случае с диагностикой нет глубокого погружения в характер и сознание ребенка, и там все немного проще».

Алексей Рудов, специалист по семейному устройству и руководитель проекта «К новой семье»:

«Когда орган опеки передает ребенка на возмездную форму опеки, то это требует более внимательного отношения к семье — как в момент отбора, так и при проверках. Достаточно часто случается, что мотивация к приему ребенка на возмездной опеке может заключаться только в экономическом интересе, а не в создании семейных отношений с ребенком. К сожалению, в законодательстве не определена цель создания приемной семьи.

Когда мальчика из Магадана отдавали в приемную семью, ему было 3 года. Были ли основания для передачи его именно в приемную семью? Возможно, что нет. Я полагаю, что органы опеки в тот момент особо не всматривались в личности кандидатов в родители. Поиска и подбора семьи не велось. Вероятно, получилось так: кто первый подал заявление, тому и достался ребенок.

Еще один момент в газетной статье обращает на себя внимание: психолог, который работает сейчас с ребенком, хочет взять этого ребенка в семью. Из статьи видно, что у психолога уже есть 8 приемных детей и 5 кровных. По законодательству существует четкое ограничение: «один опекун — один ребенок». Для приемной семьи сделано исключение, но тоже есть специфическое ограничение: не более восьми детей приемных и кровных.

Вопрос: каким образом органы опеки собираются передавать мальчика конкретно в эту семью?  Еще один момент: если ты психолог, то должен понимать, что травмированным детям требуется особое внимание и забота. Каким образом работающий психолог собрался заниматься воспитанием 8 приемных детей и параллельно заботиться об этом мальчике с очень непростой судьбой? Элементарно не хватит эмоционального ресурса и времени. Психолог должен хорошо это знать. Или он только на бумажке числится специалистом?

Психолог должен дистанцироваться и работать с ребенком как с пациентом. Или стать родителем, но тогда и быть родителем тоже не только формально. На двух стульях не усидеть. Так что к конкретному психологу много вопросов. Мне кажется, что этому мальчику нужно подобрать семью, которая сможет ему посвятить гораздо больше сил и времени, а также целенаправленно займется его реабилитацией».