Школы приемных родителей: кого и зачем они учат

Со вступлением в силу нового закона, который обязывает будущих усыновителей и опекунов проходить обязательную подготовку, в нашем благотворительном фонде все чаще раздаются телефонные звонки примерно такого содержания: «Мы собрали уже все документы, а теперь нам говорят, что без сертификата об окончании школы приемных родителей мы не сможем усыновить ребенка… Это можно как-нибудь обойти? Может, можно кому-то заплатить, или экстерном, например?»

Если такой разговор услышит человек, не знакомый глубоко с проблемами российского семейного устройства детей-сирот, у него в голове моментально добавятся новые штрихи к мифу о том, что принять в семью ребенка из детдома – это безумно хлопотно, долго и дорого. Вот еще на два месяца увеличивается срок, отделяющий конкретных будущих родителей от конкретного ребенка. И все «благодаря» новому закону…

На самом деле, школа приемных родителей – дело безусловно полезное. Как говорят руководители московских ШПР, работающих уже почти 10 лет, около четверти слушателей школ на выходе принимают решение, что не нужно им приемное родительство. И это очень хороший результат – в течение одного только года это многие сотни детских судеб, которые могли бы быть искалечены возвратом из семьи в сиротское учреждение. 

Кроме того, погрузившись в тему на время обучения, выпускники ШПР часто обнаруживают в себе ресурсы принять в семью не только голубоглазого беспроблемного младенца, а и ребенка постарше и посложнее, что, разумеется, тоже очень хорошо. Более того, те родители, которые подошли к вопросу серьезно, проходили обучение добровольно, хотя их никто не заставлял. И хотя это не гарантировало абсолютно безоблачного периода адаптации, через который проходят практически все новоиспеченные приемные родители и их дети, они были как минимум готовы к очень специфическим сложностям, настигающим семью в первые месяцы после появления приемного ребенка. Усыновив первого ребенка, я отчаянно жалела, что не прошла ШПР – многих проблем попросту бы не было.

В общем, сплошная польза от ШПР, и как было бы здорово, чтобы все будущие родители там обучались… и вот тут включаются множественные «но», из-за которых благая идея превращается местами в препон, местами – в профанацию, и по итогам года явно будет видно падение показателей по семейному устройству в последние 4 месяца текущего года.

Первое «но» – это отсутствие достаточного количества школ. Даже в Москве, где их больше, чем где бы то ни было, пойти записаться и сразу начать учиться невозможно. А начать обучение летом, до принятия закона – чтобы в начале осени уже стать приемным родителем – было невозможно, потому что единую программу подготовки Минобрнауки утвердил только в середине сентября.

Второе «но» – это кадровый вопрос. Открыть-то ШПР в достаточном количестве можно, но кто будет их вести? Где взять столько специалистов – психологов и юристов, да еще и не просто грамотных, а знакомых именно со спецификой приемного родительства? Многие уже состоявшиеся приемные родители признаются, что не обращались за психологической помощью в сложный адаптационный период только потому, что встречали со стороны «просто психологов» неадекватное отношение к самому факту появления у них некровного ребенка, слышали бестактные высказывания, непрошеные советы «сделать ЭКО вместо того, чтобы брать в семью ребенка с «испорченными» генами»…

И, наконец, третье «но» – непродуманность самого закона. От прохождения обязательной подготовки освобождены некоторые категории граждан – те, кто уже является усыновителем или опекуном, а также кровные родственники детей, оставшихся без попечения родителей, которые выразили желание забрать ребенка.

В отношении первой категории в законе заложена чудовищная несправедливость. Если человек является усыновителем и хочет принять еще одного ребенка, но не усыновлять, а взять под опеку (иногда ребенка просто нельзя усыновить из-за обстоятельств его «прошлой жизни»!) — то он должен проходить подготовку. Или если ребенок несколько лет живет в семье под опекой, и опекуны приняли решение его усыновить – им тоже придется учиться. Почему, зачем? Два месяца занятий в данном случае ничего не добавят к родительской компетенции, но лишат ребенка мамы и папы на несколько вечеров в неделю. А персональное внимание в огромных количествах – это первое и главное, что получает ребенок дома, и ему его отчаянно не хватает, даже если новые родители посвящают ему все свое время.

Каждый, кто близко знаком хотя бы с одной принимающей семьей, даже не задумывается о том, на основании каких законов и документов ребенок сейчас с мамой и папой. Любовь, забота, защита интересов – не зависят от формы принятия ребенка в семью.

А вторая «льготная» категория – это группа риска. Большинство возвратов детей из новых семей происходит как раз из семей родственников. Почему-то считается, что если «кровиночка» — то все проблемы разрешатся сами собой. И в голову никому не приходит, что кровным родственникам надо чему-то учиться, чтобы взять в семью ребенка одной с ними крови…

В отличие от «посторонних граждан, желающих принять ребенка в семью», родственники (за редким исключением) не пойдут к психологу ни с собственными проблемами адаптации, ни по поводу травмы ребенка. Им вообще не придет в голову, что «приемная семья» — это имеет к ним хоть какое-то отношение. Хочется надеяться, что в будущем закон будет усовершенствован с тем, чтобы больше учитывать наши реалии, и к его созданию привлекут квалифицированных консультантов из числа специалистов по семейному устройству, которые способны предвидеть отдаленные последствия исполнения новых законов.

Милосердие.RU

Колонка подготовлена при содействии фонда «Измени одну жизнь»