Северным кочевникам разрешат брать в семьи приемных детей

Госдума приняла в первом чтении законопроект, разрешающий усыновление детей северными кочевниками. О том, почему чум не признается жилым помещением, кто растит детей северных народов, оставшихся сиротами, корреспонденту фонда  «Измени одну жизнь» рассказали инициаторы законопроекта, приемные родители и эксперты в сфере приемного родительства и социального сиротства.   

«Мы принимаем кочевую жизнь, это не маргинальное поведение, а исторически сложившийся образ жизни». Фото — photo.pixasa.net

В настоящее время представители коренных малочисленных народов, ведущих кочевой образ жизни, не могут усыновить детей, так как для этого им надо предоставить документ, подтверждающий право пользования жилым помещением или право собственности на жилое помещение.

Издревле кочевые народы живут в чумах, которые Жилищный кодекс РФ не признает жилыми помещениями. «Таким образом, при фактическом проживании граждан в традиционном для них жилище — чуме — в силу законодательства об усыновлении отсутствуют законные основания для усыновления детей», — говорится в пояснительной записке к законопроекту.

В связи с этим авторы инициативы — депутаты Законодательного собрания Ямало-Ненецкого АО –  предлагают разрешить кочевникам предоставлять в органы опеки взамен документов о пользовании жилым помещением или права собственности документ, подтверждающий регистрацию по месту жительства гражданина, а также справку о ведении гражданином кочевого и (или) полукочевого образа жизни.

Из всех детей, состоящих на учете в органах опеки и попечительства в Ямало-Ненецком АО, 64% принадлежат к коренным малочисленным народам Севера. Родственники родителей, лишенных родительских прав, ведущие кочевой и (или) полукочевой образ жизни, зачастую готовы усыновить этих детей. Но не могут это сделать, отмечают депутаты Заксобрания ЯНАО.

«Инициатива достаточно грамотная, — так оценил законопроект Руслан Ткаченко, член Общественного совета при Уполномоченном при Президенте РФ по правам ребенка. — По-хорошему, этот закон нужно принять до введения ограничений на иностранное усыновление. Сейчас все больше и больше людей будут жить на арендованных площадях, очень много проблем с регистрацией, возможны появления автодомов, как в Америке. Должно быть такое условие, как отказ от кочевой жизни?! Нет. Категорично нет. Мы принимаем кочевую жизнь, это не маргинальное поведение, а исторически сложившийся образ жизни».

По словам Ткаченко, «на национальном уровне мы декларируем уважение ко всем нациям и традициям, исконно проживающих на нашей территории народностей. И если мы запрещаем им усыновлять детей, то тем самым мы принижаем и маргинализируем такую жизнь и входим в противоречие с заявленным отношением».

О том, что институт прописки давно себя изжил, напоминает Елена Мачинская, психолог, приемная мама. «Одни могут получить медицинскую помощь, другие — нет — при отсутствии прописки. То же самое касается и возможности усыновления для кочевых народов, — говорит она. —  Свобода перемещения записана в Конституции. У нас полстраны живет на съемных квартирах. Чем не кочевой образ жизни?!»

Мачинская отмечает ключевой момент: «Сможет ли кочевая семья содержать ребенка, пройти школу приемных родителей, создать для него условия развития?» Она так отвечает на этот вопрос: «Мы должны руководствоваться принципом семья – для ребенка. А не ребенок – для семьи. Наверное, для ребенка имеет значение вероисповедание семьи, ее национальные обычаи. Если ребенок проживал раньше в аналогичной среде, то ему будет проще и комфортнее входить в семью. Если привезти ребенка из солнечного Таджикистана на Крайний Север, то ему будет тяжело адаптироваться с точки зрения климата, социокультурной среды. Бывают случаи: ребенок жил в соседнем чуме, лишился родителей. Может его взять к себе соседская семья из такого же чума? Может».

До сих пор детей-сирот, родившихся от родителей – представителей коренных народов, а затем привезенных в цивилизацию, берут в приемные семьи те, у кого есть квартира или дом. То есть, представители других национальностей. Многодетная приемная мама Юлия Рощина из Магадана вместе с супругом воспитывает трех кровных детей и 5 приемных. Приемные дети — братья и сестры, коряки по национальности.

«Мы с супругом приехали посмотреть в один из детских домов девочку. Родом она была из семьи коряков. На месте уже мы выяснили, что в том же детдоме с ней живут братья и сестры. Всего их 5 человек, — рассказывает Юлия Рощина. — Разделять братишек и сестренок не хотелось, поэтому мы взяли на воспитание всех пятерых. Шансы что кто-то возьмет их в семью одним гуртом были минимальными. Ребята были из неблагополучной семьи. Были явные проблемы у их кровной матери. Бабушка с дедушкой сами были детдомовцами».

По словам Юлии, это — обычная история для северных народов. «Коряки всегда жили и продолжают жить общинами, воспитание и обучение детей происходит там, — поясняет она. — С приходом советской власти детей стали изымать из общин и отдавать в интернаты. Тогдашние советские руководители считали, что воспитание и обучение ребенка невозможно в кочевых условиях. А посему дискуссии о том, чтобы разрешить коренным народам Севера (из числа тех, кто ведет кочевой образ жизни) брать на воспитание детей из интернатов — достаточно спорные».

Юлия уверена, что массовый запрет – вещь абсолютно бессмысленная, ведь кочевые народы Крайнего Севера имеют такие же права, как и все остальные россияне. «При этом подход к каждому заявлению на усыновление или опеку должен быть индивидуальным, — отмечает приемная мама. — И еще: не очень понятно, как будут осуществлять обучение и контроль кочевых народов? Хотя в тундре жизнь совсем другая, и выживание не оставляет времени на рефлексии».

Кочевые народы редко отдают своих детей в детдома, поясняет Юлия. Если с родителями что-то случилось, то дети в племени остаются с другой родней. «В детдома попадают дети аборигенов, которых привезли в цивилизацию, а они ассимилироваться не смогли, — говорит многодетная приемная мама. А началось все с того, что аборигенов споили еще при советской власти. В этом виноват тот, кто первый предложил местным водку в обмен на шкуры и моржовый клык».