«Часто приемные родители пытаются сами справиться со своими бедами, но за этим надо идти к психологу»

«Я нисколько не умаляю достоинств приемной семьи, но считаю, что дети имеют право найти своих настоящих маму и папу, которые их усыновят. Если это совсем не получится, то тогда можно брать их под опеку. При этом всем хочется взять здоровых детей, но тогда возникает законный вопрос: «А куда идти всем остальным?» И вот именно для этих целей должны создаваться приемные и опекунские семьи, которые будут иметь возможность довести детей до определенного возраста, дать им жилплощадь и выпустить в люди», — уверена Елена Романова, логопед из дома ребенка № 24 с 17-летним стажем.

— Перед вашими глазами прошло множество усыновителей. Какими они были раньше и каковы они сейчас?

Раньше люди брали ребенка более осознанно, невзирая на какие-то сложности. Они шли не выбирать овощи на рынке, а брать ребенка, каков бы он ни был, чтобы ему помочь. Но лет 5 назад, с того момента, как маленьких детей разрешили забирать под опеку, ситуация изменилась. Появились люди, которые прежде всего хотят улучшить свое материальное положение и лишь потом помочь конкретному ребенку. Можно сказать, что ситуация с кандидатурами усыновителей и опекунов ухудшилась. Раньше больше усыновляли. Сейчас гораздо больше берут под опеку и в приемную семью.

— Что вы делаете, если видите, что потенциальный родитель неадекватен, либо если между ребенком и взрослыми не возникло контакта?

Надо понимать, что мы самая низшая инстанция, мы отвечаем за жизнь и здоровье детей, за их развитие. Если лет 10 назад мы могли обратиться в опеку и пожаловаться, что родители с ребенком не находят контакта, что они не очень адекватны, то теперь мы совершенно лишены права голоса.

— Что вы делаете, что видите, когда люди берут не своего ребенка?

Такое бывает часто. Как правило, у таких детей потом не очень счастливая судьба. Однажды семья очень долго добивалась того, чтобы взять ребенка. Они выбрали девочку, оформили все документы, усыновили ее. Через неделю они вынуждены были ее вернуть, потому что девочка не ужилась с их собакой. Или еще был случай. Семья в нашем доме ребенка отсмотрела троих детей, остановила свое внимание на четвертом, что бывает крайне редко. Для детей очень тяжело, когда в один и тот же дом ребенка дают направление на разных детей. Эти родители, взяв ребенка в пятницу, в понедельник вернули его, принесли и оставили в опеке.

Для меня всегда очевидно, что эти родители преследуют какую-то свою цель. Они не детьми интересуются, а юридическими тонкостями, потому что они выбрали четвертого ребенка, просмотрев уже трех. Я считаю, что мы не лошадь выбираем для того, чтобы ее использовать. Это ребенок и нужно относиться к нему как к личности.

Таких родителей мы всегда чувствуем, но поделать ничего не можем. Я призываю всех и всегда прислушиваться к специалистам, которые работают в домах ребенка. Если специалист настойчиво отговаривает родителя, то стоит прислушаться к нему и потом поковыряться в себе.

— Знакомы ли вам люди, которые пройдя Школу приемных родителей, отказались от идеи усыновления? Часто ли это бывает? Расскажите о таких случаях?

И такое cлучается довольно часто. Очень хорошо, что у людей получается принять верное решение. ШПР – это прекрасное начинание, но я бы хотела, чтобы они были наделены полномочиями, чтобы они могли сказать человеку: «Вы знаете, вам не надо усыновлять. Есть волонтерские движения, пообщайтесь в этих рамках с детьми, поползайте с ними по ковру, вытрите пару раз сопли и на практике убедитесь в том, надо вам это или нет». Я понимаю, что это жестоко, но должен же кто-то это сказать.

— Люди предпочитают брать в семью не взрослых детей, а младенцев. Почему это происходит? Действительно ли это воспитание «с чистого листа» или все же приходится иметь дело с заложенными в ребенке чертами характера?

Да, это верная позиция. Чем младше ребенок, тем легче будущим родителям скорректировать его отклонения, если они есть. Он сразу будет привыкать к тем условиям пребывания, которые должны быть у грудничка. Минус только в том, что очень много придется ходить по врачам, но то же самое люди проходят и со своими родными детьми в этом возрасте.

Чем старше ребенок, тем сильнее увеличивается адаптационный период, потому что в детском доме он с возрастом набирается асоциальности. У него развивается госпитализм, который выражается в качании, сосании пальца. Это происходит потому, что нет того единственного взрослого, которому этот ребенок важен и нужен. Даже когда к трехмесячному малышу начинают ходить будущие родители, а потом они приходят реже, потому что, например, делают ремонт, он не находит себе места. Он понял, что он кому-то нужен, а эти люди вдруг пропали, пусть ненадолго. В усыновлении ребенка старшего возраста плюс только один: точно можно сказать о его развитии.

— Много ли в вашем доме ребенка случаев возврата?

Мы все стараемся предотвратить такие случаи, но они бывают. Случаются возвраты по медицинским показаниям. Родители удочерили грудную девочку, до трех лет она развивалась прекрасно, но потом стали появляться странности. Выяснилось, что у нее наследственное генетическое заболевание психики, вследствие которого она впала в состояние распада личности. Родителям пришлось поместить ее в дом инвалидов, продолжали к ней ездить. К 10 годам она перешла к почти растительному образу жизни, перестала узнавать своих близких. Несмотря на то, что приемные родители очень страдают от этого, они не отказались от нее и она осталась их дочкой.

— Не всех детей усыновляют в младенчестве, и те, кто переходят из дома ребенка в детский дом, сталкиваются со множеством проблем, одна из которых психология иждивенца…

К сожалению, система детдомов и интернатов построена так, что она несет разрушительную функцию. Вместо того, чтобы приучать детей убирать за собой, готовить, объяснять, откуда берутся деньги, все делается за них. Это можно изменить, лишь изменив систему. Для этого надо ввести уроки труда, платить детям символические деньги за сделанные на этих уроках поделки, чтобы они понимали, откуда деньги берутся.

При этом у нас почти полностью потерян институт сопровождения детей, покинувших детдом. Раньше наблюдение за ними осуществлялось в течение трех лет. В 1992 годом я выпустила своих первых детей из школы-интерната, их было 18 человек. К сожалению, из них в живых осталось всего 5 человек. Кто-то умер в тюрьме, кто-то пропал без вести.

— Кому бы вы ни за что не порекомендовали брать приемного ребенка?

Психически ненормальным и неуравновешенным людям, а также тем, у кого разлад в семье, кто считает, что если они отдадутся общей цели, то склеятся их отношения. Не склеятся.

— В чем вы видите основную проблему усыновительского сообщества в настоящее время?

Надо, чтобы усыновители не боялись обращаться к специалистам, когда возникают проблемы, и говорить, что это ребенок не родной. Часто родители пытаются сами справиться со своими бедами, но за этим надо идти к психологам.