«Приемный ребенок – именно то, что нужно для гармонии в семье»

В семье Полины Соловьевой и Андрея Ефимова трое детей. Старшей дочке Ксении — 17, мальчикам Диме и Ванечке 5 и 3 года соответственно. При этом старшая – от первого брака, Дима – общий с нынешним мужем, а Ванечку усыновили год назад.

«Сейчас уже трудно вспомнить, почему мы так решили, как возникло желание усыновить ребенка, — Полина задумалась. – Началось с того, что я в течение нескольких лет читала усыновительский раздел на одном из питерских форумов, причем  попала в раздел случайно, да так и осталась плакать ночами над трогательными историями приемных семей… Смотрела на фотографии отказников, но желания кого-то из них забрать не возникало…»

Когда сыну было около двух лет, Полина с мужем захотели родить еще ребенка. Однако года полтора беременность не наступала. В это время Полина в одной из баз наткнулась на фотографию годовалого мальчика, и он ее прямо зацепил, настолько показался своим. Она показала фото мужу, и он неожиданно сказал: «И правда, наш». Супруги решили походить в Школу приемных родителей, а уже там окончательно определиться, нужно им это или нет…

«Как-то вдруг вспомнилось, что и сын, и дочь родились тяжело, оба первый месяц провели в больницах… Образовалась и прочно укрепилась мысль, что первый год чересчур много хлопот с младенцем, да и разница получается уже большая, детям не будет так интересно вместе. И еще мы хотели второго именно мальчика. То есть со всех сторон выходило, что приемный ребенок – это именно то, что нам именно сейчас надо для гармонии в семье».

Родные восприняли новость, что в семье появится не родной ребенок, неоднозначно. Единственный, кто не был шокирован – это старшие дети: дочь сказала — «какая разница, ребенок и ребенок». Четырехлетний сын и не понял, откуда у него возьмется брат, но саму новость воспринял хорошо.

Мама Полины, которая живет в другом городе, узнав, что дочь собирает документы на усыновление, отреагировала очень бурно, лишь постепенно смирившись с решением. Маму мужа просто поставили перед фактом: вот, познакомься, это твой новый внук. Она сначала решила, что это неудачная шутка, а потом еще долго отходила от шока.

Другой ребенок

Сначала Полина с мужем не допускали мысли, что тот мальчик, которого они выбрали, может их не дождаться, что его заберут раньше. Но когда они наконец получили заключение опеки, оказалось, что опоздали буквально на день — на ребенка выдали направление другим усыновителям. «Это был шок. Первые несколько дней я была просто в ауте, — вспоминает Полина. — А потом… Потом мы поняли, что есть и другие дети…»

Сейчас она убеждена, что если будущие родители хотят забрать в семью «именно этого ребенка и никакого другого» ребенка, значит, они просто еще не готовы к усыновлению. Вообще, единственный мотив, который она признает, это желание осчастливить себя самих. Те, кто желает поиграть в благородство, кто берет ребенка из жалости,  из соображений «осчастливить сиротку» и «кто его возьмет, если не я?» — мыслят принципиально неверно.  «Когда он уже дома — это маленький терроризирующий вас монстр с какашками в памперсе и йогуртом на ковролине, и осчастливливать уже никого не хочется».

Полина выписала из базы в интернете данные десятка детей, которые приглянулись, и с мужем поехала на прием к питерскому регоператору. Оказалось, что база обновляется не слишком часто, и часть выбранных детей – причем самых симпатичных Полине — уже в семье. Решили выбирать по анкетам, стараясь оценить, насколько готовы справиться с диагнозами. Остановились на одном мальчике, фото которого понравилось больше.

Прежде чем познакомиться с ребенком, пришлось выслушать от главврача длинный список заболеваний. Мать – героиновая наркоманка. Ребенок недоношенный (родился в 35 недель), отстает в развитии, капризный и т.д. и т.п. Андрей сразу напрягся, Полину же врачу напугать не удалось.

«Практически все диагнозы из его карты присутствовали и у моих детей. Дочь родилась вообще на 28-й неделе, так что все это мы проходили… В общем, лично на мой взгляд, ничего такого особенного, но преподносилось это нам как катастрофа, — вспоминает Полина. — Я сказала мужу, деток от здоровых отказных мам разбирают сразу же, новорожденными, а все мамочки двухлетних мальчиков или наркоманки  или алкоголички».

Ваня Ефимов — от детдома до семьи

После этого принесли ребенка. Но всего на пару минут. Даже рассмотреть его толком не удалось, но общее впечатление осталось, что мальчик не нравится… Не возникло ни нежности, ни жалости. После десятидневных раздумий поехали в дом ребенка писать отказ.

И тут мальчика принесли еще раз, разрешили понаблюдать подольше. Пока Полина мучительно старалась понять, вызывает ли он у нее антипатию, малыш неожиданно подошел к Андрею и сел на руки. «До этого момента, по фото, мне понравилось упорство в лице этого ребенка: мол, не плачу, живу себе, — вспоминает Андрей. — А тут он ко мне подошел – я на полу сидел — головой уткнулся и замер. Ждет, что будет. Боится, что отпихнут. Как же тут решиться отказ написать?»

Супруги взяли тайм-аут, договорились продлить направление на 10 дней. Андрей говорил, что раз ребенок к нему сам пошел, просто невозможно теперь отказаться, надо пообщаться поближе, повнимательнее присмотреться… Полина вспомнила все, что читала до этого в форумах про то, какие вообще бывают детки в доме ребенка, и сделала вывод, что мальчик просто «космонавт» по здоровью для отказничка. Однако ее сильно смущало то, что не было к нему никаких положительных эмоций. Впрочем, отрицательных тоже не возникало. Показали фотографию малыша родственникам, они одобрили.

После долгих сомнений и раздумий супруги подписали согласие, и ровно через месяц, в июле, на следующий день после своего двухлетия Ваня приехал в свой новый дом.

Трудности адаптации

Первые два месяца для Полины оказались сплошным кошмаром. Старший сын воспринял появление «конкурента» тяжело. Ванечка совсем не умел играть, постоянно швырял во всех игрушки, а если что не по нему, падал и начинал в истерике биться лбом от пол. Старший непрерывно кричал и жаловался маме на нового брата. Плюс ко всему, оказалось, что Ваня приучен вставать ни свет ни заря, а семья Полины любит поспать подольше. В результате все дни начинались и заканчивались воплями и драками… На идиллию с совместными играми и прогулками, которые рисовались Полине, это было совсем не похоже.

Было непросто привыкнуть к изначально чужому ребенку, который неприятно пахнет, вызывает отторжение на физическом уровне, ведет себя неадекватно… Ванечка оказался очень упрямым.

Однако в сентябре Дима пошел в садик, и у мальчиков появилась возможность отдыхать друг от друга. Старший сын стал привыкать к окружению сверстников, младший – к дому и новым людям вокруг. Полине в это время очень помогал форум, особенно топик про адаптацию. Сведения, которые она почерпнула из общения с другими участницами, помогали понять, что происходит с ней и с детьми, предвидеть, что будет дальше. Только на прогулке ее просто распирали гордость и удовольствие, что у нее двое мальчишек.

Гораздо легче прошел адаптацию Андрей – он как-то сразу прочувствовал родство и начал обожать обоих сыновей. Полина до сих пор, по истечении года, иногда задумывается, пытается прочувствовать любовь к приемному сыну – такую же, как к родному. Но пока такой близости нет.

На своем примере Полина остро прочувствовала «нарушение привязанности», о которой приемным семьям рассказывают психологи. Мальчик не умел, совершенно не понимал, что такое нежность, зачем это — обниматься, как жалеют, не принимал всего этого. Только спустя время, наблюдая за братом, он стал давать себя обнять, но совсем мало. Поцелуй на ночь да утром в выходные поваляться в кровать родителей – пока максимум, на что способен малыш.

«Может, любовь на молекулярном уровне, как к Диме, и не появится вовсе, все-таки старшего я кормила грудью до 4 с лишним лет, все это время мы с ним были неразрывным целым… Но Ванечка — это абсолютно точно мой ребенок. Не могу точно ответить, чувствую ли разницу, что один рожден мной, а второй — чужой тетей. Что именно отличает детей родных и неродного? Ну разве что, моя дочь — клон своего отца, средний – вылитая свекровь, а Ваня… Говорят, он на меня похож. Характером однозначно, я и сама узнаю в нем некоторые свои черты».

У страха глаза велики

Разумеется, за год многое изменилось. Ваня стал гораздо более самостоятельным, приобрел новые навыки и умения. Дети поладили, прекрасно играют, хоть временами и дерутся, но это нормально даже для обычной семьи. На детской площадке старший стоит за младшего горой, даже перед родителями заступается за него, учит мыться, ходить на горшок, одеваться, рисовать, лепить и собирать конструктор. Ваня тянется за братом, стремительно учится говорить, всем рассказать, что видит, узнает и понимает. Старшая сестра, Ксюша, часто остается то с Ваней, то с обоими, для нее нет особой разницы между ними.

Тайну усыновление в этой семье не блюдут, хоть и не афишируют. От детей скрывать ничего не собираются, считая, что они имеют право знать правду. Дима хоть и помнит, что Ваня «приехал из домика, где он жил», но уже рассказывает Ване, как тот рос у мамы в животике, а потом родился. С негативной реакцией со стороны посторонних Полина ни разу не сталкивалась, в основном люди реагируют одинаково: «О, какие вы герои, молодцы, вот мы бы так не смогли».

«Я все время пытаюсь объяснить, что нет тут никакого героизма, что двигал нами чистый эгоизм. Ведь вместо того, чтобы вынашивать, рожать, потом год и больше не отходить от малыша ни на шаг, мы получили готового, выращенного, здорового ребенка заданного пола!», – говорит Полина.

Второй стереотип, с которым сталкивается семья – это мнение, что взять приемного ребенка очень выгодно. Люди очень удивляются, когда узнают, что никаких денег от государства за это не положено.

Кстати, через год врачи сняли Ване практически все диагнозы, которые поставили и подтвердили до этого. Даже «сложный миопический астигматизм», из-за которого мальчику прочили очки, сам куда-то испарился.

Какого-то особого сопровождения приемных семей у них нет, со дня на день Полина ждет контрольный визит, так как после усыновления прошел год. «Мы ведь хорошие, чего нас сопровождать?», — смеется она. Единственное, очень не хватает психологических тренингов, куда приходят люди с такими же детками и похожими проблемами, вопросами. К сожалению, они проводятся всего два-три раза в год и им радуются как празднику.

«Усыновление – это вовсе не так страшно, как кажется. Усыновителей гораздо больше, чем вы думаете, просто практически никто это не афиширует, — считает Полина. — Поверьте, очень много незаметных деток, о которых никто не подозревает, что они приемные».