«Приемный ребенок – это проект на всю жизнь. Ты его берешь, развиваешь и любишь»

«Ее зовут Ульяша, в вашей видеоанкете она качается на лошадке. Уберите, пожалуйста, ролик с сайта, он просто больше не нужен. Мое счастье уже рядом со мной – сопит в кроватке», – этот звонок приемной мамы Натальи мы в фонде «Измени одну жизнь» вспоминаем до сих пор. Хотя и случился он пять лет назад.

Именно тот самый разговор стал в некотором смысле талисманом фонда – радостной точкой отсчета для сотен и тысяч историй об усыновлениях детей в детских домах, которые случились благодаря видеоанкетам. Спустя пять лет после того звонка мы встретились с Натальей и очень искренне поговорили об их жизни с Ульяшей, девочкой, которая качалась на лошадке.

– Как ваши дела?

– Ульяша и сейчас любит лошадей, а еще собак. Может, потому, что они – преданные? Вот, думаю отдать ее в конную школу. Она же у нас просто невероятно активная и упорная – такая пацанка, энергия у нее неуемная, и мы решили направить ее в правильное русло. Ульяша занимается в театральной студии и в секции синхронного плавания.

– Вы помните, когда впервые ее увидели?

– Я очень хотела ребенка. Но так складывалось, что у нас с мужем не получалось. И я как будто билась и билась головой в одном направлении… А потом смотрю – рядом дверь открыта: я увидела баннер вашего фонда. Я зашла на сайт и почему-то сразу набрала: девочки, 1-3 года. Стала листать анкеты и нашла Ульяшу – она самая последняя была в списке. И вот на самом деле именно анкета показала мне, что это та девочка, которую я бы хотела взять.

– А что именно вас зацепило?

– Я увидела какие-то проявления характера, внешние данные. И, собственно, я сразу послала анкету мужу. Он тоже посмотрел, и это стало отправной точкой к тому, что мы начали какими-то административными вопросами заниматься: пошли в школу приемных родителей.

Читайте раздел на нашем сайте – 5 шагов к принятию ребенка в семью.  Он создан для тех, кто думает о том, чтобы взять ребенка из детского дома. Подробные инструкции написаны в удобном формате. 

«Ульяша — очень преданный человечек».

– Много сложностей было?

– Я вам честно скажу: ни в одной организации лично у нас не было никаких препонов. Настолько все проходило правильно и легко. Никто нам не пытался вставлять палки в колеса – наоборот, только помогали: и сотрудники опеки в Иркутской области, откуда мы забирали Ульяшу, и работники детского дома. И к тому же у нас произошло несколько довольно мистических событий.

– Например?

– Муж копил мили Аэрофлота, и мы все пытались их как-то пристроить, но нам ни на что не хватало. И вот когда нам надо было лететь в Иркутск – а туда же очень дорогие билеты – он мне говорит: «А давай мили попробуем?» И нам хватает ровно на два билета. А мы копили их восемь лет, представляете?

– И правда, звучит мистически…

– А еще, пока мы собирали все документы – а это же все не быстро – я зарегистрировалась на форуме приемных родителей. И там некая девушка вдруг пишет: «Девчонки, поздравьте меня – завтра улетаю в Иркутск вот за этой девочкой!» И выкладывает фотографию Ульяши. А я понимаю, что никуда не могу ехать, потому что у меня нет документов. Я начинаю рыдать, а муж начинает меня успокаивать: ты должна порадоваться за ребенка. А я только повторяю: «Если не она, то никто. Я никого больше не хочу».

И вдруг эта девушка пишет в чат: «Девочки, я приехала назад, это такой кошмар, это не мой ребенок! Совершенно. Это не моя девочка». И я прям выдохнула: «Ну, потому что она меня просто ждет!» И я очень оперативно связалась с той девушкой, все у нее выспросила, и она мне выслала фотографии Ульяши. А я смотрю на них и думаю: «Дааа, что-то меня тоже ничего в ней не трогает».

И только в одной фотографии я вдруг узнала ту Ульяшу, которая меня на видеоанкете зацепила. И меня это успокоило.

История маленькой Ульяны — фильм, который снял о девочке и ее приемных родителях в 2013 г. фонд «Измени одну жизнь».

– А когда вы встретились с ней, она в итоге была такой, какой вы увидели ее в видеоанкете?

– Честно говоря, в анкете Ульяша казалась мне такой крупненькой – ну, как бы нормальной. Но когда я увидела ее вживую, я реально разрыдалась. У меня было такое впечатление, как будто новорожденного ребенка одели в туфельки и в платьице – настолько она была худенькая, изможденная, синенькая вся. Она в анкете еще каталась на лошадке, и когда я увидела эту лошадку вживую, я поняла, что это все настолько микроскопическое… Но на самом деле это было единственное такое явное несоответствие анкеты с реальностью.

– Пришлось, наверное, ее откормить и, как многие говорят, «отлюбить»?

– Очень долго я занималась здоровьем Ульяны, потому что она была такого маленького роста и веса – ей же было почти два года, а она весила всего семь килограммов. Это, учитывая, что она родилась весом три килограмма. Ну, это был просто дистрофик! И от того, что она мало весила, она еще и с трудом ходила – ее реально везде заносило. А она ведь бегать уже должна была в том возрасте.

Меня даже в больнице какие-то мамы спрашивали: «А вы что, недоношенные?» Мы в итоге решили проверить ее на карликовость – сдавали генетический анализ. Но потом мы уехали в Болгарию, а там солнце, море, песок – и она вернулась совершенно другим ребенком. Увозили синенького – привезли хорошенького, загорелого, откормленного.

Знаете, Ульяна очень любит жизнь – она, поэтому и выкарабкалась. Поэтому и мы с ней встретились. Хотя поначалу у нее во взгляде была такая… «брошенность».

– Вас это испугало?

– Страхов вообще было много. Во-первых, когда мы прилетели, и я ее увидела, у меня ничего не екнуло, как некоторые рассказывают про свои встречи с детьми. Ну, по каким «еканьям» это можно определить?! Я сидела в гостинице и плакала все эти дни, пока мы оформляли на нее документы. И я до конца не понимала, мне это все нужно или уже не нужно? Но раз уже такой путь был пройден… В общем, там были противоречивые чувства.

А потом мы летели домой в ужасе полнейшем. Все пять часов она, не переставая, орала «баба, баба». И потом она, конечно, раскачивалась, как и все дети в детских домах.

 – А потом была адаптация…

– Да, она просыпалась ночами, плакала, кричала, куда-то в темноту тянула руки… Однажды, кстати, во время такой ночной истерики она впервые назвала меня мамой. И до сих пор у нее есть привычка, которая ее успокаивает, – она берет тряпочку и подсасывает. Так она спит. И мы не рушим эту привычку.

Но знаете, конечно, эти дети в детских домах – если уж они полюбят, то навсегда. Ульяша в этом смысле очень преданный человечек. Например, она всегда очень переживает, если я болею. И я сейчас точно могу сказать, что люблю ее. Хотя всякое бывает: по 10 раз могу ей что-то сказать, она вообще не реагирует…

– Ругаетесь?

– Иногда, конечно, она прямо до истерик доводит меня. И я кричу на нее, и объясняю, и порой наказываю. А потом мы миримся – у нас очень бурные примирения. Но что интересно, она так только со мной себя, собственно, и ведет. В саду на нее вообще никто ни разу не жаловался. Психолог сказала мне, что это говорит о том, что она мне полностью доверяет.

А еще психолог говорила, что я всегда буду чувствовать ее травму. Что в некотором роде эта травма никогда никуда не уйдет. И правда, я ее чувствую, в общем-то, до сих пор.

– А как ваш муж принял дочку? В фильме, который мы снимали про вас пять лет назад, он с какой-то особенной трогательностью говорит про Ульяну.

– Я скажу вам честно: муж ушел от нас спустя два года после того, как мы взяли Ульяну. Хотя он реально сразу полюбил ее и с энтузиазмом воспринял всю эту историю, но, видимо, в итоге не выдержал. Наверное, ему очень сложно далась адаптация, а может, с появлением Ульяны наши отношения как-то изменились.

Для Ульяши это, конечно, было очень тяжелым испытанием. Мне ее было безумно жалко – она к нему привязалась и, действительно, полюбила. Плюс, возраст у нее был такой уже осознанный – ей тогда было четыре. Но мы как-то это прошли с ней. Я ей объяснила, что наше с мужем расставание на нее никак не влияет – просто папу она станет видеть реже, но они будут встречаться. И они, действительно, видятся каждое воскресенье – как-то так сложилось.

Кстати, в семье наших близких родственников, которые тоже взяли ребенка из детского дома – и тоже по видеоанкете – муж также через некоторое время ушел. Просто эти истории с приемными детьми… Их нельзя только красиво рисовать – что вот, мы сидим все, улыбаемся: папа, мама, ребенок – у нас такая замечательная семья. Ведь нас, например, поначалу начали приглашать на телевидение как пример такой семьи. Но у них же свои сценарии – там только и говорили, что мы какие-то герои…

– А вы кем себя ощущаете?

– Мы совсем не герои, потому что если бы не Ульяша, я больше никого бы не стала брать, и вообще бы эту тему закрыла. Мне, правда, надоели все эти лозунги про геройство. У меня не самоцель – размещать посты каждый день на Facebook, чтобы мне говорили: «Наташа, вы такая молодец, мы берем с вас пример». Мне это совершенно не нужно. И поэтому меня ничуть не расстраивают люди, которые честно отстаивают свою позицию: а я бы никогда не смог принять ребенка из детского дома.

– Многие специалисты говорят, что такая честность с самим собой на стадии принятия решения очень важна.

– Потому что ребенка из детского дома невозможно «отлюбить» на все 100 процентов. Все равно какую-то свою «переживательную» часть они оставляют. Она есть и у Ульяны. Она может как раз и «засасывает» ее в своей тряпочке.

Я, например, не приверженец такой политики, что надо «залюбить» по самые уши и раствориться в детях. Надо и себя не забывать, потому что если у тебя не будет сил, то ты не сможешь и любить. Ведь бывает, я реально от Ульяны устаю и, не скрою, мне нужно от нее отдыхать: и от моторики ее, и от бесконечных вопросов.

– Но как у вас в целом складываются отношения?

– Я, конечно, ни о чем не жалею. Когда я вижу в Ульяне то зерно, которое проросло за эти годы – какие-то успехи ее… Я вижу, как ее любят окружающие, как она радуется, что научилась чему-то.

Ведь знаете, нам в детском доме сразу сказали: «Даже не думайте, эти дети звезд с неба не хватают. Двойки и тройки – это ваши оценки в будущем». И я, на самом деле, к этим словам отнеслась довольно адекватно. А Ульяна читает у меня сейчас, считает, стихи прекрасно запоминает, к школе готовится. «Мам, как хорошо-то уметь читать! Я теперь все могу сама, и прочитать, и написать», – говорит она мне.

А период адаптации – это была моя такая моральная беременность. Абсолютно на психологическом уровне.

– Этот период закончился?

– Сейчас мы живем дружно, много разговариваем. Например, у нас ритуал: каждый вечер мы рассказываем друг другу, как у каждого прошел день, прямо каждые полчаса описываем.

А вообще, Ульяна у меня очень энергичная – любит скорость, машины, с мальчиками много играет. Я иногда думаю о том, что же случится с ней в переходном возрасте – «сорвет» ее или нет? Может, я зря переживаю?

Но, в целом, я просто молю Бога, чтобы все у нее сложилось в жизни, чтобы она выросла хорошим человечком и себя реализовала, чтобы она нашла себя и нашла что-то, что ей по душе. Если она собак будет лечить или лошадей – прекрасно. Но если этого не случится, не нужно посыпать голову пеплом: вот, я столько всего в нее вложила…

Просто я точно могу сказать, что приемный ребенок – это проект на всю жизнь. Вот ты его берешь, развиваешь, ведешь, смотришь ошибки, корректируешь, что можешь, не можешь скорректировать – с этим живешь. В общем, я очень реалистично смотрю на всю эту историю. Это наш с Ульяной путь. И куда мы с ней придем – посмотрим.

Не каждый может взять ребенка в семью, но помочь может каждый!