Опекуны наживаются на детдомовцах: миф или реальность

Время от времени в интернете нет-нет да напишут: пособие на приемного ребенка 24 тысячи, детей берут, чтобы решить свои проблемы-нажиться-выплатить ипотеку (нужное подчеркнуть). Мы спросили опекунов, обвиняемых в корысти, как строится их бюджет, а специалистов по семейному устройству – где настоящие беды.

Иллюстрация milosedrie.ru

Что почем: пособия на «шебутных»

Вера Дробинская из Астрахани – пожалуй, один из самых известных приемных родителей в России. Сейчас у нее под опекой пять детей-инвалидов, еще двое доросли до совершеннолетия и продолжают жить с ней. О том, сколько пособий она получает в сумме, СМИ пишут нередко – получается около 70 тысяч в месяц. А вот что это за деньги делается и сколько стоит растить детей с особенностями развития – реже.

Все дети Веры Дробинской взяты ей из детского дома

– Во-первых, пособие – собственность ребенка, и обо всех тратах перед опекой нужно отчитаться по чекам. Деньги должны быть потрачены на ребенка, а не на что приемному родителю захотелось. Неподотчетные выплаты для опекуна есть только в случае, когда оформлена приемная семья. У меня, например, она оформлена только на одного ребенка, – разъясняет Дробинская. – Если считать 70 тысяч рублей пособий моим доходом, то можно сказать, что у директора детдома, являющегося опекуном всех детей, проживающих в детском доме, личный доход – 45 млн рублей, потому что у детдома такой оборот.

Все дети Веры Дробинской взяты ей из детского дома для умственно отсталых детей в Разночиновке, все имеют по несколько диагнозов и, как говорит их мама, «шебутные». На практике слово «шебутные» означает, что письменный стол в доме живет три месяца, шкаф – два месяца, стиральная машина – от силы год…

– Нам подарили шикарный шкаф, я вхожу в комнату – сломан. Совсем. Оказалось, Колька влез в него и изнутри стенку ногой выбил. Я не знаю домашнего ребенка, кому бы такое могло регулярно приходить в голову, а эти все ломают. Сейчас они еще подросли, стало поспокойней, а раньше дырки в стенах пробивали – в гипсокартоне. Это не со зла, просто такие дети… – рассказывает Вера Олеговна.

В итоге по семье проходят немалые суммы, но скопить Дробинской не удавалось никогда и ничего. Отдельный разговор – необходимое Вериным детям лечение.

– Очередь на детей-инвалидов из-за финансовой мотивации не выстраивается, – подтверждает директор фонда «Измени одну жизнь» Юлия Юдина. – Люди, которые берут таких детей, понимают, что никакие пособия не покроют необходимые затраты, у них мотивация – помочь ребенку.

Директор фонда «Измени одну жизнь» Юлия Юдина и ее семья

Что почем: пособия на особенных

Ольга и Петр Свешниковы взяли под опеку сначала Лешу с мышечной дистрофией Дюшенна (неизлечимое заболевание, из-за которого первые приемные родители вернули мальчика в интернат), а затем Дашу – с синдромом Дауна. Дело происходит в Москве, здесь пособия повыше астраханских. Ольгу уже обвиняли в том, что она взяла детей «ради денег».

Ольга и Петр Свешниковы с Дашей и Алешей

Фото с сайта www.changeonelife.ru

– На ребенка-инвалида действительно выделяется достаточно большая сумма – 25000+12000 рублей (неработающим еще платят 6000+5500) в месяц. Приемные семьи получают еще около 24000 на каждого ребенка-инвалида – это зарплата, – перечисляет Ольга Свешникова.

Золотые горы опекунов найдены! Но дальше начинается другая бухгалтерия. Реабилитация у Леши – старшего сына Свешниковых – бесплатная. Но лекарства не входят в перечень средств, которые выдают бесплатно. Соответственно, семья платила за дефлазакорт (теперь его ввоз запрещен – это незарегистрированное лекарство). Раньше он стоил 2500 рублей на 20 дней (в Испании 10 евро то же количество) плюс еще около 5000 рублей в месяц на другие медикаменты.

Еще сложнее с младшей дочкой – «солнечной» Дашей. Массаж в поликлинике полагается бесплатно – 15 минут. Для девочки это ничто.

– Наш массажист, который умеет работать с детьми с синдромом, стоит 20 тысяч рублей за 10 занятий. У Леши логопед шикарный – тоже 2000 за занятие. У Даши развивающие занятия – 2000 в неделю… – загибает пальцы Ольга. – У нас в поликлинике нет ни одного специалиста по их заболеваниям. В Филатовке невролог, к которому мы ходили, стал платным – 2500 рублей. Чтобы получить направление к окулисту в Федоровку, надо пройти огонь, воду и медные трубы, – ходим платно…

В Москве, подытоживает Ольга Свешникова, ситуация еще хорошая. В регионах – уже гораздо хуже.

Где можно заработать на детях

Насколько хуже в регионах – иногда трудно даже представить.

– Я знаю случаи, когда в нищих деревнях родители сдают детей в детский дом, близкие родственники оформляют опеку – и на пособие живет семья. Но это не вопрос обогащения, это вопрос выживания. В этих регионах нет другой работы и возможности прокормить детей, – говорит директор фонда «Измени одну жизнь» Юлия Юдина.

– Дело тут не в мерзавцах-опекунах, а в экономическом статусе региона. Если нет никакой работы, то, собственно, почему нельзя хорошо работать приемными родителями? – соглашается с Юлией Юдиной директор фонда «Найди семью» Елена Цеплик. – Я думаю, что если человек добросовестно выполняет обязанности опекуна, занимается реабилитацией ребенка из сиротской системы, его образованием и социализацией, то это очень достойная работа, за которую человеку нужно сказать спасибо, а не вешать на него ярлыки торговца детьми.

Между прочим, выплаты приемным родителям в регионах не сравнить, например, с московскими. Например, в Екатеринбурге усыновители получают единоразовое денежное вознаграждение 50 тысяч рублей (если у ребенка нет инвалидности), а опекуны и приемные семьи – от 8 до 9 с лишним тысяч рублей в месяц. Можно ли решить за счет этих денег серьезные материальные проблемы?

Проще заработать, но разумнее потратить

Приемные родители и опекуны, читая очередное «разоблачение» в интернете, в один голос недоумевают: интересно, сколько приемных детей у авторов этих опусов. «Миф о корыстных усыновителях почему-то процветает», удивляется директор фонда «Измени одну жизнь», но на этом никто не озолотился и даже не заработал.

– Я бы предложила авторам таких статей пожить неделю с моими детьми и потом поделить пособие. Интересно, решились ли бы они так зарабатывать. Проще такие деньги получать на нормальной работе, – уверена Вера Дробинская.

Сама Вера не может выйти на «нормальную» работу, даже если с детьми будет оставаться няня. Дома начинается хаос – у детей после детдома болезненная привязанность к своему взрослому. Да и учатся они тяжелее домашних, даже если умственной отсталости у них нет: нет привычки к обучению, контакту с педагогом. Им нужны репетиторы, дополнительные занятия, внимание.

– Я не против, чтобы и на кровных детей платили такие пособия, – говорит Вера. – Но понятно, что у ребенка из Разночиновки в семье проявится множество проблем, а их решение будет затратным. Выбор для такого ребенка стоит не между двумя семьями – платной и бесплатной, это выбор между детдомом и семьей. Да, если бы пособий не платили, я не смогла бы взять столько детей и помочь им. Остались бы они в Разночиновке – кому бы это было лучше? Например, моя Надя была на инвалидности, сейчас у нее снята инвалидность, она учится и будет работать, вернет государству все потраченное через налоги, которые будет платить. Это экономически целесообразнее, чем держать ее в интернатах всю жизнь, просто деньги, потраченные на пособия, вернутся не завтра, а через некоторое время.

Корыстная семья лучше «бескорыстного» детдома

Даже если люди берут ребенка, не испытывая особых эмоций, рассудочно рассчитывая в том числе поправить бюджет, семья будет лучше, чем детский дом.

– В любом случае индивидуальное семейное воспитание и внимание для ребенка лучше. Обычные «биологические» родители тоже не все сплошь академики, не все сильно озабочены пятерками в школе или ранним развитием, или высокими спортивными достижениями своих чад, – говорит директор фонда «Найди семью» Елена Цеплик. – Зато ребенок точно будет несчастен в детдоме, а после выпуска почти с гарантией пополнит армию социально неблагополучных: не сможет ни работать, ни учиться, ни создать счастливую семью. Поэтому да, любая семья лучше за единственным исключением: если обстановка там угрожает жизни и здоровью ребенка. Но с опекунскими семьями такое случается крайне редко: все они контролируются органами опеки.

Директор фонда «Найди семью» Елена Цеплик

При этом материального стимулирования семьи, особенно в виде единовременных выплат, недостаточно. Школы приемных родителей сделали обязательными по закону, но специалистов для них государственные образовательные учреждения не готовят, а значит, обучение чаще всего происходит формально. Такого института, как центр поддержки и сопровождения приемной семьи, у нас нет в принципе, сокрушается Елена Цеплик.

– Люди приводят к себе в дома сложных, очень специфических детей с проблемами здоровья, провалами в школьной программе, «стайными» поведенческими стереотипами и без социальных навыков. Никакие деньги не помогут преодолеть эту «радугу» проблем. Родители неизбежно испытывают очень-очень серьезный дискомфорт, и им некуда обратиться за помощью. Когда приемный родитель приходит со своими проблемами в органы опеки, ему говорят: «Да вы не справляетесь с ребенком! Сдавайте его обратно», – рассказывает Елена.

– Проблемы не в корыстных усыновителях и опекунах, а в том, что детей стали возвращать в кровные семьи, не подготовленные к этому (возвращать в семью – хорошо, но перед этим с семьей надо работать), – разрушает стереотипы Юлия Юдина. – Сегодня часто не изымают детей из семей, где ситуация тяжелая и детям угрожает опасность насилия. Есть цель – снизить количество сирот в банке данных на 30%. Детей максимально не пускают в систему – и это правильный подход, но тогда должна быть работа с семьей, ее реабилитация и помощь ей.

Так что материальная поддержка приемных родителей – не та беда, от которой надо защищать несчастных сироток. Корыстные усыновители и опекуны, вероятно, тоже бывают, но на то и органы опеки, чтобы выявлять их – желательно, еще до передачи им ребенка. Вопрос же, кому выгодно нагнетание негатива вокруг людей, забирающих детей из детских домов, остается открытым.