Никто не удочерит Шампанское

В Великобритании во внимание прессы попали сироты, которых назвали в честь алкогольных напитков и которых из-за этого не хотят усыновлять. Автор статьи призывает к приближению к российской системе.

В Великобритании во внимание прессы попали находящиеся в приюте сироты Кристалл (Chrystal), Шардоне (Chardonnay) и Шампанское (Champagne), которых не хотят брать в семьи из-за их имен. Имена в честь алкогольных напитков, драгоценностей и звезд эстрады выбирают биологические родители, однако работники британской социальной службы авторитетно рекомендуют сохранять их после усыновления, утверждает социальный работник Кейт Галлахер на страницах газеты Daily Mail.

По словам Галлахер, рекомендация сохранять изначальные имена усыновленных детей действует в последние годы. На этом основании судья может отказать приемным родителям в выборе нового, привычного для среднего класса имени. Кроме того, жалуется автор, службы по усыновлению проводят политику по сохранению связи с биологической семьей, заботясь о здоровье детей меньше, чем о правах родителей, многие из которых – преступники, проститутки и наркоманы.

Типичных усыновителей из среднего класса нагружают огромным количеством отталкивающей информации. Вот один пример записи из истории ребенка: «Кристалл Мэй страдала гнидами в течение 18 месяцев и была изъята из яслей. Она скучает по папе, который отбывает 15-летний срок в тюрьме за распространение педофилических изображений». Подобную информацию Галлахер считает излишней. Многих родителей эта информация шокирует, поскольку нередко они обращаются в органы опеки, рассчитывая на усыновление ребенка, родители которого скончались в, например, автомобильной аварии. Между тем, неспособные к родительству кровные отцы, матери, бабушки и даже тети могут поставить условие периодических свиданий или переписки с ребенком в новой семье.

«А что касается отца Кристалл Мэй, это не является чем-то неслыханным, если такие люди получают право на регулярные отчеты о развитии своего ребенка, даже если он усыновлен», – пишет Галлахер.

Автор статьи, собравшей тысячи откликов на различных площадках, часто обвиняется в искажении правды и раздувании мифов. Некоторые читатели сообщают, что изменить имя ребенку им удалось. Но проверить многие факты в Британии сложно, поскольку местная система усыновления запрещает социальным работникам раскрывать некоторые факты, касающиеся семей, лишенных родительских прав (соответственно, все имена, в том числе Кейт Галлахер, заменены). Однако, многие читатели поддерживают ее позицию, говоря о том, что система опеки мешает начинать ребенку совершенно новую жизнь.

«Эта одержимость корнями детей создает много проблем, – пишет читатель из Британии. – Мой молодой племянник усыновлен, и его кровные родители как Бугимен (английский аналог Бабая, которым пугают детей родители – ред.) преследуют его. Но ничего сделать нельзя, пока социальные работники продолжают разглагольствовать о его опасной, недееспособной семье и ее правах. Поэтому ребенок не знает, кто он есть и его приемные родители даже в 13 лет не чувствуют, что это их сын. Что за идиоты населяют мир социальных работников?»

Хотя одни читатели говорят, что любви и заботе не может помешать нелепое имя, другие утверждают, что с таким именем даже после усыновления ребенку может быть сложно адаптироваться в течение всей жизни. Некоторые предлагают образовывать от этих имен какие-то распространенные. Например, Кристалл можно назвать Крисси, Шардоне – Донни, Шампанское – Пэнни. Многие приемные родители говорят, что в процессе подготовки к усыновлению им настоятельно советовали не менять имя, однако, иные из них утверждают, что поменяли имя без особых проблем (для этого нужно разрешение суда). Впрочем, социальный работник Галлахер утверждает, что девочка, названная в честь алкогольного напитка, благодаря которому она, возможно, появилась на свет, в действительности не находит родителей именно из-за имени.

По ее словам, сейчас в Британии бытует мнение, будто бы толпы бездетных родителей жаждут получить ребенка. Однако, она утверждает, что это совсем не так. Например, в ее округе на 125 детей, 60 из которых младше двух лет, приходится всего 15 готовых к усыновлению семей. Ситуацию она сравнивает с двумя конвеерными лентами, одна из которых несет много детей-сирот, а на вторую редко «капают» потенциальные приемные родители.

Британской системе автор противопоставляет российскую, в которой «приемные родители должны знать как можно меньше о прошлом ребенка». Она призывает к частичному приближению к нашему подходу, чтобы система позволяла начать усыновленному ребенку жизнь с чистого листа и отобрать у криминальных родителей права на любую связь с потерянным ребенком.