«Не надо навязывать правду тем, кто в ней не нуждается»

Марина Либерман – филолог и мать двух взрослых дочерей из Йошкар-Олы. Родители удочерили ее в возрасте двух недель. Она уверена, что тайну усыновления раскрывать не стоит. Об этом, а также о своей семье и истории усыновления Марина рассказала корреспонденту фонда «Измени одну жизнь».

— Марина, расскажите о вашей семье, о вашем детстве.

— Родилась в 1971 году, выросла в обычной рабочей советской семье. Была единственным и ненаглядным ребенком — особенно для папы — у довольно зрелых родителей: маме было 37, а папе 36 лет. Это были простые люди, которые трудились на тот момент в ведомственной котельной военного микрорайона «Дубки» операторами.

Я буквально купалась в любви моих родителей с самых первых дней моего рождения, но не была избалованным ребенком. Маме и папе каким-то непостижимым образом удавалось сочетать свою заботу и нежность ко мне со строгостью и принципиальностью, что особенно было свойственно маме.

Я росла болезненной девочкой, жила по графику: неделю ходим в садик — месяц сидим дома, две недели ходим в школу — две недели хвораем. Мне не было скучно или тоскливо в дни вынужденного просиживания взаперти, так как родители обеспечивали мне самое, что ни на есть сказочное существование.

У меня было все: изобилие игрушек, в том числе производства ГДР (кто тогда рос, поймет, о чем я), ярких интересных книг, все виды красок и цветных карандашей. Мне выписывали все мыслимые и немыслимые журналы того времени, а, самое главное, наша двухкомнатная хрущевка всегда была полна домашними питомцами! Кошки и котята, собачки и щенки, три клетки с кенарями и волнистыми попугайчиками, еж и хомячки, не хватало только бегемота в ванной.

Папа обеспечивал мое интеллектуальное развитие. Несмотря на свое образование в семь классов средней школы, он был эрудированным, начитанным человеком, который много занимался самообразованием. Родители познакомили меня с миром музыки, литературы, живописи. Папа водил меня в музеи и галереи, показывал мне исторические памятники и достопримечательности в любом городе, куда мы ездили каждое лето на отдых. Меня научили распознавать лес со всеми тонкостями: грибы, ягоды, растения и животный мир, научили рыбалке.

Наша жизнь действительно была яркой, замечательной и очень веселой.

Должна сказать, что мои мама и папа отличались просто неимоверным чувством юмора, которому мог бы позавидовать любой нынешний сатирик. К тому же папа обладал потрясающим лицедейским талантом. Мне кажется, что, как минимум, до 18 лет я прожила смеясь. Мне завидовали все соседские ребята и однокашники и, не скрывая этого, говорили: «Мне бы таких родителей!»

— Как вы узнали, что родители вас усыновили? Изменилось ли ваше к ним отношение после того, как была раскрыта тайна вашего усыновления?

— Это случилось много позже. Мне на тот момент шел уже двадцать шестой год, я сама была мамой двух девочек. Папа заболел, болел уже три года, его прооперировали и выявили у него запущенную форму рака.

За два месяца до его смерти мама сказала, что хочет мне сообщить кое-что важное, причем вопреки папиному желанию.

По ее словам, папа категорически запретил это делать, когда бы то ни было. Я не знаю, по какой причине мама его ослушалась, и что ею двигало в тот момент. Она не смогла объяснить мне этого и позже. Замечу только, что на протяжении всей моей жизни у нас в семье периодически возникали разговоры об усыновлении вообще, вскользь, ненавязчиво и очень деликатно. Мама всегда подчеркивала, что «не те родители, кто родил, а те, кто воспитал» и что усыновление — это естественный поступок неравнодушного человека, что каждый ребенок имеет право на семью и любовь.

Какова была моя реакция, когда я узнала, что я неродная дочь? Реакции не было практически никакой, хотя я не могу сказать, что до этого у меня были какие-то подозрения. Нет, не было, несмотря на то, что усыновив меня, родители даже не стали менять наше местожительства. К чему я это?

Оказывается, о данном факте знал весь микрорайон: и родители, и дети, на работе мамы и папы, в моей школе, соседи — все и везде!

А меня не настораживало, что у мамы зеленые, у папы карие, а у меня голубые глаза, что у меня не совпадает ни с одним из них группа крови.

Мама, рассказав мне правду, выжидательно смотрела на меня. Я не понимала, зачем она это сделала и какой реакции от меня ждала, и спросила ее об этом. Она замялась. Мой ответ, я думаю, не огорчил ее.

Я сказала, как чувствовала: «Мне неважно, кто… Я люблю вас, любила всегда, и теперь буду любить еще больше, насколько это возможно».

Ничего не изменилось в моей жизни, кроме того, что папа ушел спустя некоторое время, так и не узнав, что я все знаю.

Папина смерть повлияла на маму, на ее отношения со мной: она стала мягче. А поскольку моя личная жизнь не задалась с самого начала, то мама, наконец-то, не стесняясь, показала мне, что очень любит меня, жалеет и поддерживает. Ни на один день я и мои родители не расставались в том смысле, что, даже выйдя замуж, я всегда жила с ними, я и мои дети.

Мне кажется, что внучек они любили еще сильнее, чем меня. Там уже не стоял вопрос об их «не-родстве», хотя они и родились совсем не от того человека, которого родители хотели бы видеть моим избранником.

— Хотелось ли вам встретиться с настоящими родителями? Пытались ли вы это сделать?

— Я человек любознательный, и со временем меня обуяло любопытство просто посмотреть на так называемую мать. А вдруг мы каждый день ходим мимо друг друга, и я даже не подозреваю об этом? Тем более, я знала, что она проживает в нашем городе. Мама помнила фамилию этой дамы. Кстати, я забыла сказать, что меня забрали сразу из роддома в двухнедельном возрасте. Более того, меня ждали, так как эта женщина, будучи на сносях, готовилась отказаться уже от второго ребенка.

Поскольку она была абсолютно здорова, алкоголем и никотином не злоупотребляла, работала на приличной должности, то ее дети «расхватывались», как из печки пирожки.

Я обратилась к другу, который работал в оперативном отделе МВД и имел беспрепятственный доступ к адресной базе данных. По фамилии он нашел мне несколько вариантов. Я сходила в архив городского ЗАГСа и получила фамилии, имена и отчества. Одна из списка моего друга «совпала», адрес имелся….

Не помню, сколько прошло времени, но однажды я к ней зашла. Восемь рожденных детей… Двоих первых она родила в браке и воспитывала их сама. Остальные шестеро (из них, напомню, я вторая) розданы все из роддома: пять девочек и один мальчик. Все они рождены от разных, очень кратковременных, если не сказать, «одноразовых», любовников. Все это я сейчас говорю без сарказма, с ее слов.

В дальнейшем она неоднократно встречалась с главврачом нашего перинатального центра и получала от нее отчет, насколько хорошо пристроены ее отпрыски.

Так называемая мать с гордостью мне сообщила, что все ее отданные дети закончили высшие учебные заведения. Однако те дети, на кого хватило её родительских чувств, выросли совсем другими: сын пьет до сих пор, бьет мать, живет много лет содержанцем у женщин старше себя; дочь была убита несколько лет назад, проведя жизнь в пьянках и гулянках.

На мой вопрос «зачем она рожала?» она ответила, что время было советское, противозачаточных таблеток в природе не существовало, презервативов в продаже тоже не имелось. Ну а роды, дескать, омолаживают организм женщины.

А не так давно она ходила на исповедь к батюшке, где повинилась в своих проказах. Вот ответ на это он, ласково потрепав ее по плечу, ответил, что греха на ней нет, а один сплошной только подвиг, и она может считать себя героиней, так как не убила невинные души, а благородно дала им жизнь.

Мне казалось, что я присутствую на каком-то фарсе. Ну, да Бог с ней!

С тех пор я несколько раз встречала ее в городе, мы здоровались, пару раз я даже была с моей настоящей мамой. Мамочка спросила » Кто это?», я ответила.

— Как бы вы определили жизненные уроки, которые вам преподали ваши родители? За что вы больше всего им благодарны?

— Я могу сказать только лишь одно (тоже, наверное, очень банальную вещь): все, что я имею, чем я являюсь, что во мне есть хорошего и положительного, интересного и человечного, дали мне они: Бородин Вадим Анатольевич и Бородина Людмила Васильевна: единственные, самые любимые и самые лучшие на Земле люди, мои родители… Мои НАСТОЯЩИЕ РОДИТЕЛИ! Светлая им память и вечный покой. Мне их до сих пор не хватает так, как может не хватать воздуха, солнца и воды.

Я бы никогда и ни при каких условиях не хотела бы поменять что-то в моей жизни, которую, на самом деле, мне подарили они, если бы даже какой-нибудь волшебник предложил мне вернуться к началу и прожить жизнь по-иному.

— Как вы относитесь к тайне усыновления? Считаете ли вы, что детям лучше не знать о том, что они усыновлены? Или, наоборот, лучше им об этом рассказывать?

— Правда не всегда нужна, хоть она и правда. Вопрос в том, нуждаемся ли мы в ней? И кто может решать за нас степень этой нужности? Все зависит от обстоятельств. Это все очень тонко и индивидуально! Не надо навязывать правду тем, кто в ней не нуждается.

И еще, позволю себе высказать такую мысль, если бы я смогла повторить подвиг моих родителей, то никогда бы не стала рассказывать моему приемному ребенку об этом. Мои дочери ( 20 и 17 лет), которые в курсе всей истории, разделяют мое мнение.