«Не делись!», или Почему жадиной быть не стыдно

«Никогда не поделится!», «попробуй что-то сделать с его игрушками – будет скандал!», «купили всем сладости, нашла где-то, съела и не признается», «в гостях было стыдно, понравилась игрушка – схватил и кричит: «Мое-мое, не отдам!» - знакомая многим родителям история

Проблема жадности, а, вернее, отсутствия желания делиться ресурсом с другими детьми и даже взрослыми, регулярно поднимается и на наших консультациях, и на групповых занятиях.

Поведение ребенка с опытом сиротства в ситуациях, когда необходимо поделиться ресурсом, может вызывать много сложных чувств у приемных родителей. Особенно в тех семьях, где воспитывается несколько детей, и необходимость делиться и договариваться присутствует постоянно.

Может быть и такое, что поведение ребенка больно ранит. За него стыдно, кажется, что он невоспитан, что окружающие будут плохо думать не только о нем, но и о семье, его принявшей.

Чтобы разобраться в происходящем, не лишним будет и вспомнить, что проблема жадности может быть актуальна и в обычных семьях. Еще пару-тройку десятилетий назад детей и в семье, и в социуме практически принуждали делиться. Это считалось социально одобряемым поведением, которому противопоставлялось поведение неодобряемое – поведение эгоиста, единоличника, человека, с которым никто не хочет дружить, маргинала.

Неудивительно, что хотя бы из соображений безопасности, часто переступая через свои потребности, дети все-таки выбирали следовать этой норме. Ведь осуждение и отвержение кажется очень страшным, тем более, для маленького ребенка.

Сегодня же ребенка знакомят с ценностью его личных границ, учат говорить «нет», отстаивать свою индивидуальность. В итоге «жадин» становится больше. Вернее, тех, кто честно выбирает признать – да, мне нужна эта вещь, эта еда, этот человек, и я не готов сейчас его с кем-то делить.

В современном мире есть и другая идея – идея щедрости, помощи ближнему из состояния избытка, из желания выстроить конструктивные отношения, завоевать доверие, получить тоже хорошее отношение взамен.

Поэтому, прежде чем начать решать «проблему жадности», имеет смысл разобраться: а точно сейчас происходит что-то социально неприемлемое? Или ребенок просто отстаивает свои границы — те, которые мы, взрослые, не могли отстоять в нашем детстве, и, быть может, и сейчас отстаиваем с трудом? Точно ли сейчас происходит что-то неподобающее? Или в современном мире такое поведение может быть понято и принято?

Иногда ситуация может разрешиться (потерять свою заряженность) уже на этом уровне.

А может быть иначе. Ребенок не просто «не делится», он еще и присваивает чужое, отказывает делиться даже там, где было оговорено и договорено, злится на конкурентов, рвет отношения.

И здесь уже мы можем задуматься о влиянии травматического опыта. Ситуация взросления ребенка с опытом сиротства была такова, что в ней было много недостатка: любви, внимания, игрушек, финансов. Могло быть и такое, что более сильные и старшие дети отнимали то, что важно и ценно – можно сказать, что принуждали делиться. А бывает, что у ребенка вообще не было ничего «своего», и понимать ценность этого слова он начал только попав в семью.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что в то, что он имеет, ребенок может вцепиться буквально «мертвой хваткой». А уж отдавать что-то по доброй воле – как на это решиться, если я знаю, что мне самому в любой момент может не хватить?

Столкнувшись с нежеланием ребенка делиться, мы, взрослые можем сделать одну простую и сложную одновременно вещь – начать объяснять ему причины его поведения.

«Похоже, тебе сложно делиться. Сложно делиться тем, у кого отбирали без спросу, обманывали, тем у кого не было личных вещей. Жаль, что с тобой так могло происходить».

Не стоит ждать немедленной реакции, лучше взять паузу и позже вернуться к разговору: о том, что сейчас другие обстоятельства, что людям нравится делать друг другу приятное и получать что-то взамен, о том, что сейчас всего достаточно, последнее отбирать никто не собирается.

Помним, что ребенку необходимо чувствовать себя в безопасности и понимать, что он имеет право сказать «нет», поэтому обозначаем: «Это твои вещи. Ты сам решаешь, делиться ими или нет». И необязательно убегать, прятаться, или сразу нападать на того, кто на вещь претендует. Достаточно просто сказать: «Это ценно для меня, я не готов это отдать».

Можно завести специальную коробочку, сундучок с «особыми» вещами, которые трогать без разрешения ребенка нельзя. И, наоборот, обозначить, какие вещи «общие»: например, книги, настольные игры. Их можно брать, но по согласованию с другим владельцем.

Делить часто приходится не вещи, а взрослого. Поэтому мы напоминаем правила, обозначаем, когда взрослый будет в доступе, соблюдаем очередность, многократно их проговариваем.

«Сейчас время старшего брата. Мама будет с тобой в твое время. Давай вспомним, когда будет твое время?» Личное время (хотя бы 5 минут), которое закреплено за каждым ребенком, не раз выручало родителей и помогало внести ясность и определенность.

А еще мы можем рассказывать ребенку о щедрости, о нормах жизни в сообществе, о взаимообмене. И даем много времени для признания новых правил.

Если опыт предыдущей жизни был наполнен событиями, где нужно было постоянно защищать свое и бояться его потери – времени потребуется много.

Замечаем небольшие улучшения, даже если они не привели к немедленному результату. «Я вижу, как тебе было непросто, но ты решил дать Саше поиграть. Это был очень щедрый поступок» (даже если игрушка была отобрана обратно через полминуты), «да, понимаю, что тебе сейчас сложно решиться, возможно, ты сможешь однажды».

А вот стыдить, грозить отвержением точно не стоит. В ситуации, когда нужно защищать свое, и без того включается режим противостояния со всем миром. Непонимание со стороны значимых взрослых только усилит этот конфликт, который будет проявляться в виде протеста, агрессии и других сложностей в поведении.

Срок реализации проекта — 1 октября 2024 г. – 30 ноября 2025 г.

ПЕРЕЙТИ НА СТРАНИЦУ ПРОЕКТА

Проект «1000 первых важных дней» осуществляется при поддержке Фонда президентских грантов. 

Фото — freepik.com