«Национальные дети»: в чем сложность их усыновления?

В банке данных о детях-сиротах можно найти анкеты сотен детей, биологические родители которых – граждане Узбекистана, Таджикистана, Киргизии, Казахстана и других бывших советских республик. Многие российские усыновители с радостью приняли бы таких малышей в свои семьи, однако опасаются сложностей с оформлением документов и потенциальной отмены усыновления. Да и сотрудники органов опеки в неофициальных разговорах зачастую советуют «не связываться» с «национальными» детьми. 

В банке данных о детях-сиротах можно найти анкеты сотен детей, биологические родители которых – граждане Узбекистана, Таджикистана, Киргизии, Казахстана и других бывших советских республик. Многие российские усыновители с радостью приняли бы таких малышей в свои семьи, однако опасаются сложностей с оформлением документов и потенциальной отмены усыновления. Да и сотрудники органов опеки в неофициальных разговорах зачастую советуют «не связываться» с «национальными» детьми. 

Между тем проблема состоит не в банальном бытовом расизме. Известен случай с отменой усыновления таджикского малыша – ребенка, прожившего в благополучной российской семье полгода, отправили в таджикский приют, отменив усыновление. Как избежать столь драматичного сценария? Корреспондент фонда «Измени одну жизнь» поговорила со специалистами и выяснила, к чему должны быть готовы опекуны и усыновители, которые решились взять детей без российского гражданства.

«Опекуны сталкиваются с потрясающим бездушием тех, кто принимает решения в отношении детей»

Наталья Карагодина, адвокат, специалист по семейному праву: 

«Эта тема чрезвычайно болезненна для многих приемных родителей и для меня лично. Чиновники и специалисты в области международного права как будто не понимают, что за документами стоят судьбы детей.

Увы, кроме отмены усыновления мальчика из Таджикистана есть и другие подобные случаи, когда к разрешению вопроса о судьбе ребенка подходят сугубо формально и, что еще хуже, защищая прежде всего собственные интересы.

Судебные заседания об усыновлении или отмене усыновления проходят в закрытом режиме, и мы не всегда о них знаем.

В 1993 году страны – бывшие республики СССР – подписали в Минске «Конвенцию о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам». Однако в реальности выходит, что хотя Минская конвенция была подписана и ратифицирована в том числе в интересах устройства детей-сирот, на деле ее применение подчас приводит к обратному.

Причем применяется и толкуется Минская конвенция зачастую неверно. Так, Минская конвенция требует, чтобы дети — граждане стран-участников конвенции – передавались в семью только с согласия компетентных органов государства гражданства ребенка. При этом Минская конвенция не регулирует вопрос, что делать, если ответа не получено, и как быть, если у ребенка двойное гражданство.

Россия ратифицировала Гаагскую конвенцию 1996 года, согласно которой возможно установление опеки в некоторых случаях в отношении иностранных граждан и без испрашивания согласия компетентных органов государства гражданства ребенка.

Усыновленные дети становятся гражданами РФ в силу усыновления, подопечные имеют право получить российское гражданство в упрощенном порядке. Приемные родители оформляют детям гражданство РФ довольно легко.

Также российское гражданство оформляет детям администрация детских учреждений. Получается, что у таких детей есть и российское гражданство – то есть, как минимум, двойное. А значит, их нужно защищать и как российских граждан тоже.

На мой взгляд, есть три аспекта этой проблемы.

1. Порядок действия органов опеки в случае интереса российских усыновителей к ребенку без российского гражданства. 

Чтобы усыновить ребенка-гражданина иностранного государства, необходимо предварительно получить согласие этой страны. Органы опеки должны написать соответствующий запрос в компетентные органы, вести переговоры, дождаться ответа. Усыновление или передача под опеку возможны, если ответ положительный.

При этом ребенок – иностранный гражданин в соответствии с Конституцией РФ имеет те же права, что и граждане России, в том числе, согласно статьям 121-123 Семейного кодекса РФ, может быть передан на воспитание в семью.

Как это у нас происходит? Приемные родители получают заключение о возможности быть опекуном или усыновителем, потом подыскивают ребенка, навещают его в детском учреждении, устанавливают с ним контакт и подписывают согласие.

И только потом, когда контакт уже установлен, когда у ребенка и родителей формируется привязанность, а ребенок зачастую уже под опекой, чиновники начинают делать соответствующие запросы в посольства. В результате и случаются драмы.

Поэтому, чтобы не нарушать право каждого ребенка на семейное устройство, органам опеки следовало бы как минимум  заранее выяснять у конкретного государства его позицию по поводу конкретного ребенка. Конечно, это трудоемкий процесс, но только так мы сможем избежать ситуаций, подобных той, что случилась с московской семьей, усыновившей таджикского малыша и лишившейся его через полгода по решению суда.

2. Если ребенка автоматически считают гражданином страны, гражданином которой являются его родители (один из них).

Нередко бывает, что биологическая мама оказывается в роддоме без документов: паспорта нет, вид на жительство просрочен. Рожает она с какой-нибудь «филькиной грамотой» – к примеру, с ксерокопией утратившего силу вида на жительство. В результате в свидетельстве о рождении ребенка в графе «гражданство матери (отца)» стоит прочерк. Но органы опеки считают это неважным и полагают, что ребенок все равно гражданин Узбекистана, Киргизии и проч.

На каком основании? Почему мама — гражданка Узбекистана, если она не подтвердила это ни одним документом? Таким образом, хотя Минская конвенция ясно имеет в виду детей-граждан государства-участника Минской конвенции, органы опеки причисляют к ним всех, кто имел несчастье родиться от иностранного гражданина или лица без гражданства. Гражданство ребенка определяется «на глазок».

В результате таких действий органов опеки у приемных родителей малыша появляется масса проблем, которых можно было бы избежать. Мне известно о таких ситуациях в Свердловской области, в г. Видном Московской области.

Еще пример: несколько лет назад ребенка изъяли из компании пьяных мужиков. Выяснилось, что его мама родилась во времена СССР в каком-то украинском городе, и в свидетельстве о рождении ребенка не было указано ее гражданство.

Ребенка усыновили иностранные граждане, необходимо было оформить ему загранпаспорт. В местном УФМС отказали, мотивируя тем, что неизвестно гражданство кровной матери. Итогом похода за паспортом стала отмена усыновления как незаконного!

Мы обжаловали это решение суда, и оно, слава Богу, было отменено, ребенок остался в семье. Оформили и злополучный загранпаспорт. Правда, сделать это удалось только после жалобы руководству миграционной службы России. Самое печальное, что УФМС признала ребенка гражданином РФ, а органы опеки и попечительства сыграли в этом деле очень неблаговидную роль!

3. Отношение к опеке как к временному способу устройства ребенка в семью.

С одной стороны, усыновление является приоритетной формой семейного устройства, с другой — опека назначается в большинстве случаев передачи ребенка на семейное воспитание, с третьей – не всех детей можно или хотят усыновить. Передать ребенка из-под опеки властям соседнего государства кажется нормальным.

Да, формально опека действительно временная мера, однако в реальности опекуны в подавляющем большинстве случаев воспитывают приемных детей как своих кровных, не делая никаких различий.

Почему же тогда возможно разлучать опекуна и подопечного ребенка? Ведь между ними уже есть привязанность, они любят друг друга, а это самое главное.

Известная мне ситуация: опекуны малыша из Узбекистана уже много месяцев ждут ответа из консульства, чтобы иметь возможность его усыновить. Ребенок живет в семье больше двух лет, но ответа нет никакого – ни положительного, ни отрицательного. Опекун разговаривал с сотрудником консульства, но разговор к делу не пришьешь, и судьба ребенка пока остается неопределенной. А ведь он привык к родителям, называет их мамой и папой.

Увы, иногда опекуны сталкиваются с просто потрясающим бездушием людей, принимающих решения в отношении детей-сирот.

Известен случай, когда отдел опеки отказался делать запрос в посольство Украины о возможности усыновления 4-летнего мальчика: мол, все равно откажут… Свежий пример: мальчик, гражданин Украины, был привезен в Россию в жутком состоянии, ослабленный и истощенный. Отец находится в тюрьме в Донецке, о матери ничего не известно.

Согласно Гаагской конвенции 1996 года, установить опеку над ребенком можно и без согласия посольства, однако потенциальному опекуну в этом почему-то отказали. Мальчик попал в семью лишь после того, как опекун обратилась с жалобой в прокуратуру, к Президенту. Почему же опекуны должны предпринимать какие-то нетривиальные действия (писать жалобы, консультироваться с юристами, договариваться с посольствами), чтобы помочь ребенку? Ведь интересы ребенка должны защищать органы опеки.

Наконец, как юрист, я не могу не отметить: помимо всех перечисленных нормативных актов, в 1989 году СССР ратифицировал Конвенцию ООН о правах ребенка, ст. 3 которой гласит, что во всех действиях, кем бы они ни предпринимались, необходимо исходить из наилучшего обеспечения интересов ребенка. И самое важное для него, конечно же, право жить и воспитываться в семье».

«Необходим юридически грамотный механизм действий органов опеки и приемных родителей»

Наталья Городиская, многодетная приемная мама, председатель Совета ассоциаций приемных семей при Министерстве образования России, президент Союза замещающих семей: 

«В силу обстоятельств в российских учреждениях для сирот немало детей, оставленных иностранными гражданами. Чаще всего это малыши, рожденные гастарбайтерами из стран СНГ. Есть и дети из других граничащих с Россией стран – например, в Хабаровске.

При этом многие российские усыновители, насколько мне известно, готовы принять в семью «национальных» детей, некоторые даже специально подбирают ребенка неславянской внешности.

Однако, чтобы избежать ситуаций, подобных той, что случилась с малышом из Таджикистана, должен быть разработан юридически грамотный механизм действий органов опеки и приемных родителей.

Очевидно, что в случае с отменой усыновления таджикского мальчика не доработали органы опеки, а родители и ребенок оказались заложниками ситуации. Сотрудники органов опеки должны понимать всю ответственность за свои действия (как, впрочем, и за бездействие). Ведь как бы пафосно это ни звучало, речь идет о человеческой судьбе.

В моей семье нет «национальных» детей, но я знакома со многими приемными родителями, которые взяли такого ребенка. Окружающие обычно совершенно нормально реагируют на «непохожего» члена семьи. Думаю, в нашем обществе проявления бытового расизма – это скорее редкость: мы родом из СССР, где идея дружбы народов прививалась с детского сада».

«Мы знаем истории об иностранном усыновлении со счастливым концом»

Яна Леонова, директор фонда «Измени одну жизнь»:

«Чтобы оформить усыновление ребенка, родители которого – граждане одной из стран СНГ, органы опеки должны запросить согласие соответствующей страны. Из практики очевидно, что, к примеру, Таджикистан обычно отказывает и не отдает своих граждан на иностранное усыновление. Посольства других стран СНГ отвечают в разных обстоятельствах по-разному.

В целом, если органы опеки и попечительства совершили все необходимые действия и соблюли все процедуры при оформлении ребенка, у усыновителей не должно возникнуть проблем.

Совершенно странно, конечно, выглядят отдельные истории, когда ребенка «выдергивают» уже из семьи и направляют не в семью, а снова в детский дом, но уже на родине. Чтобы такое не повторялось, в этом вопросе важно четко следовать букве закона. Будущим родителям необходимо иметь представление о процедурах, чтобы иметь возможность убедиться в их соблюдении. Мы знаем истории об иностранном усыновлении со счастливым концом».