«Надо не мять ребенка, как лист бумаги, а разглаживать его»

Девиантные подростки нуждаются в помощи, а не в карательных мерах. Специалисты, ведущие психотерапевтическую работу с такой непростой аудиторией, заявили об этом на конференции «Декриминализация подростковой среды. Перспективы развития судебной психотерапии в РФ». Мнения и предложения экспертов — в материале корреспондента фонда «Измени одну жизнь».

«Проблема — не социальная, а мировоззренческая!»

Василий Ласточкин, президент БФ «Забота», член Попечительского совета Уголовно-исполнительной системы (УИС) РФ, говорит, что в России отмечается положительная тенденция снижения численности юных осужденных, находящихся в местах лишения свободы.

Согласно статистике Верховного Суда РФ, в 2016 году из более чем 13 тыс. юных осужденных к лишению свободы в колониях были приговорены более 4 тыс. человек, 7 тыс. получили условный срок, остальные — другие виды наказания. То есть, больше 50%, можно сказать, были отпущены на свободу.

Примерно такая же ситуация — среди совершеннолетних молодых людей, в отношении которых вынесены судебные приговоры, а также — среди учащихся и студентов. То есть люди, которые уже вступили с законом в конфликт, остаются на свободе. Значит, по словам Ласточкина, «население» тюрем уменьшается, идет успешная борьба с «болезнями общества».

«Мы на самом деле удачно работаем с симптоматикой, уже можем «сбивать температуру». Но мы не лечим болезнь. Мы сжимаем пружину, но не знаем, когда эта пружина распрямится», — добавляет эксперт. Его волнует неподготовленность специалистов, работающих с подростками. «Года три назад, — рассказывает эксперт, — замминистра образования региона — одного из тех, где недавно произошла трагедия в школе — сказала мне: «Меня беспокоит психологическая и педагогическая беспомощность нашего персонала».

«Начальник одной из колоний как-то попросил меня: «Поговорите с нашими идиотами». Я думал, мне говорят про осужденных. А оказалось, про педагогов… — вспоминает Ласточкин. — Я два часа рассказывал учителям о подростках, об их психике. Директор закрытой школы колонии спросил меня: «А что же делать, если они меня не слушаются?»

Эксперт считает, что проблема также и в ином типе сознания нынешних подростков. «У нас гигантский разрыв между стандартами потребления и низкими нравственными требованиями к молодежи, — отмечает он. — В итоге в сознании наших подростков – глубокие ценностные кризисы. Я устал от термина «социализация». Это проблема не социальная, а мировоззренческая!»

«Его смяли, как бумажку, и плющат дальше»

Ребенок сначала живет среди семейных проблем, потом начинаются проблемы в школе. Затем он попадает в закрытое учреждение, где снова на него оказывается давление. Василий Ласточкин приводит образное сравнение: «Его смяли, как бумажку, и плющат дальше. Надо не мять бумажку – ребенка, а разглаживать ее, работать со всеми его психоэмоциональными сложностями». Поэтому, отмечает специалист, требуется и поддержка государства.

Фонд «Забота» опробовал подход психотерапевтической работы с подростками в течение трех лет в рамках проекта «Ресоциализация детей, вступивших в конфликт с законом» при поддержке АСИ.

«Мы поняли, что главный принцип – индивидуальный подход. Одна дверь, один замок и один ключ. А второй принцип  – непрерывное сопровождение. Самая главная фишка – мы ищем ресурс в ребенке. И есть технологии, которые позволяют этот ресурс найти», — объясняет Ласточкин.

Ни в «Синий кит», ни в какие-то похожие организации не попадет тот ребенок, у которого нет внутренней проблемы. Туда идут дети с травмой, внутри этих детей зреет неблагополучие, возможно, там их травма реализуется, замечает Наталья Вайснер, руководитель направления  «Межрегиональный ресурсный центр ресоциализации несовершеннолетних, вступивших в конфликт с законом» фонда «Забота».

После работы психотерапевта с ребенком у последнего наблюдаются заметные изменения. «У нас, например, есть мальчик, учившийся в закрытой школе, который сдал ЕГЭ  и поступил в институт. А ведь до 2014 года такие дети не сдавали экзамены как в общеобразовательных школах, только свои — внутренние, потому что у таких детей — большая травматизация и слабая подготовка. Но нам удалось убедить профильные ведомства, что это возможно. Если после терапевтической работы дети перестают совершать преступления — это замечательно. Главное – вовремя начинать решать проблему», — подчеркивает Наталья Вайснер.

Общество привыкло к опасным проявлениям подростковой психики

Учредитель и​ ​президент фонда ресоциализации детей с девиантным, делинквентным и иными видами отклоняющегося поведения «Шанс», психоаналитический психотерапевт Гелена Иванова, разработавшая программу декриминализации подростковой среды в РФ, отмечает: 70% осужденных подростков даже и не состояли на учете  в комиссии по делам несовершеннолетних!

Специалисты, к которым попадают подростки со своими психологическими трудностями, часто не берегут детскую  тайну. Фото — s10.stc.all.kpcdn.net

Зато большинство этих детей прогуливали уроки, курили, пили, проявляли агрессию. Такой «контингент» зачастую выходит из бедных семей. «Это семьи, где денег хватает только на еду. Дети ходят в одной и той же одежде круглый год», – говорит Гелена Иванова. Таким семьям не по карману лечить детей с серьезными психологическими травмами  в частных клиниках, а в государственные они идти боятся.

«Мне удалось добиться госпитализации только одной девочки с пятью попытками суицида, — говорит Иванова. — Остальные дети не получают помощь.  Например, у нас есть одна государственная психиатрическая клиника, которую подростки описывают как «тюрьму ужасов». Не хотят там лечиться. А ведь есть дети с тревожными состояниями — уже лежачие, которые вообще не выходят из дома».

Еще одна проблема состоит в том, что специалисты, к которым попадают подростки со своими психологическими трудностями, часто не берегут детскую тайну. «В школах проводят какие-то опросы, психологи составляют характеристики на детей… А потом о проблемах ребенка становится известно в школе, везде… И ребенок становится изгоем. Потом —  травля и в школе, и в Интернете. Вообще, это страшное нарушение, когда о том, что совершил ребенок, знает вся страна», — замечает Гелена Иванова. Кстати, психолог как раз и не должен работать с такими тяжелыми детьми. «Для них психолог — как аспирин при онкологии», — считает эксперт.

Иванова  привела в пример статистику по своим подопечным. 47 человек из 70 – это дети из семей, находящихся на уровне критической бедности, у 45 детей отсутствует эмоциональный контакт с матерью, 43 человека пережили развод родителей, у 30 подростков отец страдает алкоголизмом, у 23 – мать… 14 человек пережили жестокое обращение в семье. У 6 детей есть судимости в семье, у 1 ребенка – суицид в семье. Смерть отца и смерть матери пережили по 10 подростков.

Общество привыкло к подобным явлениям, что уже не реагирует на эти тревожные сигналы. А ведь каждый такой факт уже говорит о том, что ребенок находится в травмирующей ситуации. И с ним уже надо начинать работать, чтобы не доводить до серьезных травм и, как следствие, до правонарушений.

Кроме того, из 70 детей у 24 человек были выявлены суицидальные наклонности: у 17 подростков — депрессивное состояние (тревожные депрессивные расстройства, панические атаки, тяжелые формы клинической депрессии), у 6 детей — нанесение самоповреждений (татуировки, пирсинг). Трое подростков страдали от наркотической зависимости от тяжелых форм наркотиков, еще у троих – прямые попытки суицида.

«Опасны и такие поступки подростков, как катание на электричках, лазание по крышам, бродяжничество, побеги из дома, употребление психоактивных средств, а также опасны и сами мысли о смерти. Если у своих детей вы наблюдаете такие склонности, — срочно ведите их к психотерапевту, а не к психологу!» — напоминает Гелена Иванова.

Хорошо, отмечают участники дискуссии, что в этой программе фонда «Шанс» дети остаются и после 18 лет – их не бросают.  И в сложный момент они не бегут покупать пистолет, или воровать – они бегут за помощью к своему психотерапевту. Они знают, что здесь им помогут.

Подросток и семья должны принять помощь психотерапевта

Кстати, в Москве есть пока только одно государственное учреждение, где на бюджетной основе психотерапевты работают с девиантными подростками. Это ГБОУ «Досуговый центр Богородское». Его руководитель Вера Бахирева рассказала, что к ним направляют семьи и подростков напрямую от районной комиссии по делам несовершеннолетних.

«Нет цели искать вину родителей в поведении ребенка, а наоборот, надо поддержать маму». Фото — ismama.ru

«Конечно, для успешной работы сам подросток и семья должны быть мотивированы и хотеть этого. Не всегда это получается. Тем не менее, сдвиги все равно есть, — рассказала Вера Бахирева. – И это хорошо, что хотя бы на нашей базе, в небольшом пока количестве, государство помогает таким детям. Нужно это делать масштабно. А у нас появляется, кстати, другая проблема: сейчас отмечается столетие комиссий по делам несовершеннолетних, а их хотят упразднить по районам, оставить только в округах. Но там — миллионы человек! Специалистов и так не хватает».

Как отмечает Вера Бахирева, им удается наладить контакт с родителями. Ведь в обычной практике пап и мам таких трудных подростков ругают – мол, виноваты, недосмотрели, недовоспитали…

«Нет цели искать вину родителей в поведении ребенка, а наоборот, надо поддержать маму. Мы говорим: «У вас есть ресурс, просто в тот момент у вас был сложный этап». Это — работа в позитивном ключе», — говорит Бахирева.

А как у них?

В европейских странах, где применяется психотерапия, рецидивы преступлений несовершеннолетних составляют в среднем 20%. В России эта цифра достигает 60%. За рубежом в приоритете — длительные психотерапевтические методики в работе специализированных государственных служб сопровождения, что выгодно государству с экономической точки зрения.

«Вдумайтесь: содержание одного несовершеннолетнего в местах лишения свободы обходится государству примерно в 1 млн. руб. в год, а сопровождение несовершеннолетнего с применением психотерапии – всего 130 тыс. рублей в год», — говорит Гелена Иванова.

В странах ЕС, в США, Аргентине, Бразилии, Канаде, Японии, Сингапуре, Индии, Кении и Австралии созданы специальные службы в рамках государственных программ по гуманизации судебной системы в отношении несовершеннолетних. Там стараются обходиться без изоляции подростков от общества. Работа идет как в стационарных терапевтических учреждениях и специализированных клиниках, так и амбулаторно.

Интересен опыт Великобритании, где еще с 70-х годов ХХ века действует самая развитая в мире система подготовки специалистов для психотерапевтической работы с детьми, подростками и их родителями.

Как рассказал Дэвид Миллар, клинический психолог, психотерапевт, профессор Отделения психоаналитических исследований Университета Эссекса, член Международной ассоциации судебной психотерапии, с ребенком работают социальные службы, избавляя его от попадания под судебное разбирательство. А если уж дело доходит до суда, то в нем участвуют представители местного сообщества — волонтеры без юридического образования, им помогает юрист. Разбирательство — закрытое. При этом приговор не выносится обвиняемым, пока им не исполнится 18 лет.

Если подросток признан виновным, то ему предлагаются разные варианты «наказания». Это могут быть общественные работы, а может быть надзор под супервизией (супервизор — социальный работник), возможен денежный штраф. Если семья молодого человека считается неспособной заботиться о нем надлежащим образом, а социальная помощь предусматривает, чтобы ребенок жил в приемной семье или подростковом общежитии, то подростку назначается опекун. Также возможно обязательное  лечение психических расстройств наряду с другими решениями суда.

В Италии, говорит Бруна Марци, психоаналитик, доктор психологических наук, действующий член Международного микропсихоаналитического общества, заключение в тюрьму считается крайней мерой. Сначала ищут альтернативные пути. Нарушитель обязывается сотрудничать с психотерапевтами, проходить лечение и воспитательную программу.

Государство готово к сотрудничеству

При правительственной комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав, которую возглавляет зампредседателя правительства РФ Ольга Голодец, создана рабочая группа для проработки предложений по работе с девиантными подростками. Цель — услышать и собрать мнения общественности и специалистов, предложить выходы из ситуации.

«Наша задача — усовершенствовать государственную систему, чтобы каждый подросток, нуждающийся во внимании, мог бы получить помощь», — заметил Вениамин Каганов, руководитель рабочей группы и помощник Ольги Голодец.

Резолюция конференции с предложениями по декриминализации подростковой среды направлена в Минобразования РФ, в комиссии по делам несовершеннолетних и в другие профильные ведомства.

Каждый ребенок мечтает о том, чтобы жить в семье. Не каждый может стать приемным родителем, но каждый может помочь