Московский эксперимент и ювенальная юстиция в России. Часть II

Функции опеки и попечительства в Москве в рамках эксперимента переданы департаменту соцзащиты. Это решение уже подвергли критике противники введения ювенальной юстиции. Что ждет столицу и детей-сирот теперь? Действительно ли в Москву придет та самая ювенальная юстиция? Эксперты фонда «Измени одну жизнь» подготовили серию публикаций по этой острой и актуальной теме.

В первой части статьи наши авторы выяснили, что законодательное регулирование, связанное с правами детей действительно изменилось. А что же именно изменилось, мы узнаем во второй части.

Что именно изменилось

В Москве начался социальный эксперимент, представляется нам очень важным и значимым. Полномочия по опеке и попечительству несовершеннолетних были переданы Московским правительством департаменту соцзащиты. Помимо всего прочего, этот эксперимент необходимо рассматривать в общем контексте общественного недовольства «ювенальной юстицией» и различного рода общественных опасений.

В прошлой статье мы проанализировали  некоторые страхи и опасения противников ювенальной юстиции. Как к ним ни относиться, следует признать, что они имеют свои причины и основания.

Основания для беспокойства

Отметим следующее: определенные основания для опасений у противников ювенальной юстиции, несомненно, имеются, как бы их ни оценивать. Сторонники внедряемой модели ювенальной юстиции иногда говорят: произвол или невнимательность органов опеки существовали всегда, детей, не особенно раздумывая, изымали из семей всегда, правоприменительная практика в России всегда и традиционно была очень плоха. Но, мол, ничего нового в последнее время не привнесено, никаких деструктивных новшеств реально нет.

И, напротив, принимаемые законы, как будто бы, призваны ограничить ошибки и злоупотребления в этой сфере. Потому, вроде бы, следует бороться с «отдельными недостатками» именно правоприменения, а новые законы и нормативные акты тут не при чем.

Например, нам уже доводилось цитировать аргументацию Ольги Костиной, председателя правления Межрегиональной правозащитной общественной организации «Сопротивление». «Представьте себе ситуацию, в которой российские чиновники получат неограниченные полномочия по вторжению в семью и принятию решений по воспитанию и содержанию детей. Страшно? Не то слово. Только при чем тут ювенальная юстиция? Перепуганные люди совсем не хотят вдаваться в суть вопроса… сегодня без всякой ювенальной юстиции органы опеки применяют ювенальные технологии в самых жестких формах», — пишет она.

Но это не так. Применять-то они применяют «ювенальные технологии», но и законодательная база существенно изменилась. Вот, к примеру, ФЗ № 264736-5 «О внесении изменений в Федеральный закон «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации» и отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с введением института Уполномоченного при Президенте Российской Федерации по правам ребенка». Это – типичный пример нового закона в сфере ювенальной юстиции — такие законы не действовали ни в СССР, ни в РФ до недавнего времени.

Новый закон вводит в России должность  Уполномоченного по правам детей при Президенте, но фактически легализует всех омбудсменов страны. Вслед за ним «по умолчанию» становятся узаконенными, например, и «детозащитники» в школах, хотя конкретно о них нет не только закона, но даже никакого постановления.

Уполномоченный при Президенте по правам ребенка получает право на доступ к любой информации, в том числе — включающей личную и семейную тайну. При этом нарушается Конституция (ст. 23 и 24  о неприкосновенности частной жизни, сохранности личной и семейной тайны и т.п.), причем подобные действия, вообще говоря, и в принципе-то могут быть возможными только в отношении подозреваемых в совершении уголовных преступлений на основании решения суда и в соответствии с УПК РФ, Закона «Об оперативно-розыскной деятельности», Закона «О полиции» и пр.

Законы и практика ювенальной юстиции

Давайте посмотрим, как работает институт детского омбудсмена в России на практике, в реальности.

Простой и понятный всем вопрос:  чем в последнее время запомнился россиянам Павел Астахов? Соучастием в написании закона «Димы Яковлева», активностью по поводу смерти в США Максима Кузьмина, странным ТВ-шоу с биологической матерью Максима. А также — организацией кампании против псковских работников опеки, причастных к усыновлению Максима Кузьмина, в частности, на Валентину Чернову, которая только что была удостоена именной награды «За спасение детства». Вручал ее, между прочим, автор и эксперт нашего сайта Александр Гезалов.

И если кто-то станет и дальше настаивать на том, что «детский омбудсмен» в РФ есть «прогрессивная институция» в сфере ювенальной юстиции, то единственное что мы можем ему посоветовать – внимательно последить за деятельностью Павла Астахова. Институция, может быть, и прогрессивная, да только очень уж она непонятно работает.

Конечно, можно считать, что определяющим в данном случае является «личный фактор». К примеру, Алексей Головань, фактически исполнявший функции «детского омбудсмена» с 1 сентября 2009 года по 26 декабря 2009 года (то есть — до Павла Астахова), оставил о себе очень хорошие воспоминания и впечатления, причем – у совершенно разных людей, с разными общественно-политическими взглядами и с разными интересами.

Однако — именно с приходом Астахова уполномоченный по правам ребенка при Президенте РФ стал именно институцией, а не просто некой должностью. Не зря до того «детского омбудсмена» называли «уполномоченный без полномочий».

Потому дело не только в личных качествах того или иного омбудсмена, но и в том, какой вид приняла эта институция сейчас. Кроме того, есть и выраженная тенденция развития института «детского омбудсмена»: сейчас это пока еще — должность «при Президенте РФ». Но не так давно Валентина Матвиенко предлагала сделать его фактическим «министром по делам ребенка», выведя его из круга президентских советников и помощников. То есть, налицо совершенно определенное законодательное и институциональное изменение, а не просто «продолжение существовавшей практики».

По причинам размеров статьи и сложности темы, деликатно обойдем стороной закон «Об основах охраны здоровья граждан в Российской федерации», имеющий непосредственное отношение к ювенальной юстиции. А он также дает основания для беспокойства. В нем содержатся сугубо ювенальные нормы, например, ст. 20 п.5.  Эта статья предусматривает «право медицинской организации обратиться в суд» в случае отказа родителя от «добровольного согласия на медицинское вмешательство», а также обязанность родителя известить орган опеки и попечительства по месту жительства подопечного «об отказе от медицинского вмешательства, необходимого для спасения жизни подопечного».

Помимо этого, закон о здравоохранении утверждает или делает возможными принудительные аборты и стерилизацию, детское донорство, констатацию смерти человека по факту смерти мозга при работающем сердце и искусственной вентиляции легких и многие другие очень проблематичные нормы. Во всяком случае, принятие их определенно требовало бы широкого общественного обсуждения. А его – не было.

Но особенно интересно в общем корпусе «ювенальных» законов выглядит не принятый пока, но находящийся в стадии рассмотрения «Закон о социальном патронате».

Закон о социальном патронате

Мы уже писали об этом законопроекте, поэтому сейчас сосредоточимся только на некоторых его положениях.

Момент первый. Фактическим контролером и заказчиком действий опеки и служб социальной защиты предлагается считать… саму же опеку и соцзащиту.

С одной стороны, опека и соцзащита – это организации, где за копеечную оплату часто работают люди, по-настоящему болеющие за детей и их судьбы. Если и есть в государственных организациях люди, которые лично вовлекаются в проблемы сирот и детей из неблагополучных семей – так это там, в службах опеки и социальной защиты. Но…

Именно мизерная оплата этой нелегкой работы и открывающиеся возможности для разного рода злоупотреблений вызывают опасения. Если опека будет контролировать саму себя и самой себе заказывать изъятия детей из т.н. неблагополучных семей, ситуация может стать попросту социально опасной.

Второй момент. Многие сторонники, а также и противники «ювенальной юстиции» справедливо указывают на расплывчатость формулировки об обеспечении родителями «должного развития» ребенка. Причем, хотя закон о социальном патронате еще и не действует, похожие нормы содержатся в уже действующих законах. Так Федеральный закон от 28.04.2009 N 71-ФЗ  требует от родителей осуществлять «содействие физическому, интеллектуальному, психическому, духовному и нравственному развитию детей, воспитанию в них патриотизма и гражданственности, а также реализации личности ребенка в интересах общества и в соответствии с не противоречащими Конституции Российской Федерации и федеральному законодательству традициями народов Российской Федерации, достижениями российской и мировой культуры».

Кроме того, следует «защищать детей от факторов, негативно влияющих на их физическое, интеллектуальное, психическое, духовное и нравственное развитие».

А если вдруг кто-нибудь «полномочный» решит, что какие-то конкретные родители не «содействуют патриотическому, нравственному или физическому воспитанию детей»?

И  еще одно замечательное в своем роде положение: «Если ребенок, с участием которого или в интересах которого осуществляется правоприменительная процедура, нуждается в педагогической, психологической, медицинской, юридической помощи, в социальной реабилитации, должностное лицо, осуществляющее правоприменительную процедуру, независимо от предмета рассмотрения сообщает в компетентный орган о необходимости принятия соответствующих мер и просит уведомить его о предпринятых действиях».

Причины изъятия детей из семьи

Можно сколько угодно говорить о том, что законы написаны очень хорошо, да вот практика их применения плоха. Однако – что же, все-таки, происходит на практике?

В качестве серьезных аргументов для изъятия детей из семей использовались самые удивительные основания. Например, морозы. У семьи Зайцевых-Воскресенских, которые живут в Старицком районе Тверской области, изъяли четверых детей. Внезапно, без предупреждения и соответствующих документов. 21 декабря в дом Зайцевых-Воскресенских пришли за детьми, детям: четыре года, два года, один год и полгода. В этот день на улице стоял 30-градусный мороз. В акте обследования помещения так и написали: основания для изъятия детей – 30-градусный мороз на улице. Чиновники утверждали и утверждают, что в доме мороз был аналогичным.

А вот еще интересный перечень причин изъятия детей из семей, которым на практике пользуются некоторые ООиП. Список – практический, поэтому он не претендует на систематичность и обобщения:

• непосещение детской молочной кухни
• ребенку не были своевременно сделаны прививки
• жилье в аварийном состоянии
• квартира требует ремонта
• квартира ремонтируется
• наличие в доме домашних животных
• аморальное поведение
• несвоевременное прохождение врачей в детской поликлиники
• на полу разбросаны игрушки и мусор
• отсутствие детских игрушек в достаточном количестве
• ребенок играет с посторонними предметами вместо игрушек
• ребенок выполняет домашнюю работу, как: моет посуду, подметает и моет полы, стирает и т.д.
• ребенок находится на кухне вместе с матерью в процессе приготовления пищи
• ребенок часто и громко кричит и плачет
• в холодильнике присутствует не весь ассортимент необходимых ребенку продуктов или продукты просрочены
• жалобы соседей (или домочадцев) на жестокое обращение с ребенком в том числе -анонимные.

Разумеется, подобные случаи не остаются без последствий и выраженной реакции общественного мнения. Уже по интернету ходят страшные цифры якобы существующих и чуть ли не федеральных, одобренных правительством РФ, планов по изъятию детей из семей. Якобы, предполагается изъять детей не менее, чем у 180 тысяч семей. Такие данные привела в эфире телеканала 3channel.ru руководитель Общественного центра правовых экспертиз и законопроектной деятельности, советник России I класса Ольга Леткова.

Подведем итоги второй части нашей статьи

Определенные основания для опасений у противников ювенальной юстиции, несомненно, имеются, как бы их ни оценивать.

Сторонники или защитники внедряемой модели ювенальной юстиции утверждают, что произвол или невнимательность органов опеки существовали всегда, правоприменительная практика в России была традиционно всегда плоха, но ничего нового в последнее время не привнесено и никаких деструктивных новшеств не появилось.

Однако это не соответствует действительности. Новые законы приняты, их достаточно много и они дают серьезные поводы для беспокойства. Некоторые еще не приняты и самое время их активно обсуждать. Законы, разумеется, не должны обеспечивать рай на земле, но они должны давать возможность избежать ада. Если закон допускает произвольное толкование, то, как учит нас социальный пессимизм и консерватизм, он обязательно будет использован злонамеренно.

С другой же стороны, попытка отнести корыстное или абсурдное правоприменение на счет «личностного фактора», свести дело к тому, что, мол, хорошая личность будет применять правильно, и лишь плохая – неправильно, – не вселяет никакой уверенности в том, что законы вообще следует принимать. Существуют же 10 заповедей или, в иных редакциях, до 613. Зачем принимать новые законы, если все давно уже сказано, но далеко не все выполняется ?

В следующей статье мы рассмотрим разные экспериментальные и пилотные проекты в области ювенальной юстиции.