Мария Эрмель: «Я с юности понимала, что у меня будут приемные дети»

Бизнес-тренер Мария Эрмель из Санкт-Петербурга и ее муж Дмитрий, вскоре после рождения собственного ребенка взяли двух приемных детей. Теперь они планируют родить еще одного малыша и принять в семью троих приемных. Мария стала заниматься усыновлением после того, как увидела, что помощь детдомам не доходит до самих детей.

— Почему вам изначально хотелось помимо своих детей иметь усыновленных?

— Я не знаю точно, когда появилась это желание, но с юности понимала, что у меня будут приемные дети. Я очень ответственный человек, и у меня было ощущение: «Если не я, то кто».

Считать, что в России ничего нельзя поменять, — это глупо. Сначала я решила, что буду каждый день делать какое-то полезное дело: убрать мусор на улице, поднять рассыпавшиеся газеты, потом подумала, что нужно помогать детским домам…

Через какое-то время я увидела, куда эта помощь уходит. Я не видела, чтобы до детей доходила помощь, которую ты оказываешь не предметно. Но даже если помогаешь лично, конкретному ребенку, то вещи очень часто оказываются не у детей, а у сотрудников детдома. Тогда я подумала, что надо просто забирать деток домой.

— Вы как-то психологически готовились к этому шагу? Были ли моменты, которые вас пугали?

— Когда мы брали Никиту, я хотела ребенка без диагнозов. Но когда я пришла в дом ребенка, то была готова взять первого встретившегося. Однако первый мальчик, которого мы с мужем увидели, был дауненком. К такому, на тот момент, мы были не готовы. Никита был вторым мальчиком, который попался мне на глаза. Мне не дали его на руки, только показали, и он минуты две не отводил от меня взгляд.

У Никиты было записано множество диагнозов, ни один из которых не подтвердился. Он только худенький, но это не болезненная худощавость.

— Как вы готовили мужа к этому шагу?

— Муж меня очень любит, поэтому готов принять любого человека, который рядом со мной.

— Как у вас появился второй приемный ребенок?

— Летом на интернет-форуме Littleone я прочитала, как приемная мать отдала семилетнюю девочку обратно в детский дом и как ей там плохо. Я предложила мужу ее забрать, но он сказал, что мы еще не готовы, потому что совсем недавно взяли Никиту. Поэтому временно этот вопрос мы отложили. Спустя полгода мы снова захотели взять ребенка, и начали смотреть базу данных. Вдруг я увидела там девочку, которая мне очень понравилась, и оказалось, что та самая девочка, про которую я прочла на форуме. Выяснилось, что у нее есть ДЦП, что это сложный ребенок.

Но когда я увидела Кристину, то уже начала думать, что если муж не согласится взять ребенка-инвалида, то придется мне развестись с мужем. Когда мы вышли из детдома, я спросила мужа: «Ну что?» — «А у меня что, есть выбор?» — ответил он.

Так мы взяли Кристину.

На первом фото: сын первый день дома. Ему 8 месяцев: ножки не двигаются, ничего не умеет. Второе фото, ровно через год — нормальный ребенок. Разница с дочкей — 3 месяца

— Как проходил процесс усыновления с точки зрения документов? Много ли пришлось пройти инстанций? Часто ли вы сталкивались с коррупцией и бюрократизмом?

— Все проходило очень сложно.

Никита светлый, голубоглазый ребенок, и у меня было предположение, что его уже предложили кому-то за границу, судя по тому, как директор дома ребенка активно общалась с иностранными гражданами.

Она категорически не хотела мне его отдавать. Не давала мне на руки даже медкарту, говоря: «Вы же не доктор, что вы там поймете». С помощью звонков в прокуратуру, в Минздрав мне удалось чего-то добиться. Суд напоминал вокзал, потому что сотрудники детдома кричали: «Нужно отдать ребенка в нормальную семью! Усыновитель только вы, а муж – иностранный гражданин (Латвии), неизвестно, что он из себя представляет!». При этом, мой муж сидел рядом.

С Кристиной была интрига такая, что она жила в областном интернате, который находился на территории города, поэтому областная опека говорила, что это не их дети, а городская опека говорила то же самое.

Из-за того, что я вмешалась с Кристиной, выяснилось, что порядка 170 детей не принадлежали ни к какой опеке. Сотрудники учреждения устраивали проволочки с документами, поэтому мне пришлось угрожать, что я приму участие в программе «Пусть говорят!», если мне не отдадут Кристину.

Тогда опека в течение 15 минут оформила мне все документы.

— Как проходил процесс их адаптации к вашему домашнему укладу? Ваша адаптация? Возникали ли конфликтные ситуации?

— С Никитой было очень тяжело, потому что первые полгода его непрерывно тошнило и от него шел чужой запах. Мне казалось, что дома у меня все пропахло. Но было хорошо в том плане, что Никита очень положительный ребенок. Он радовался, когда его трогаешь, берешь на ручки. От него сразу шла эмоциональная отдача. Жесткая адаптация шла всего месяц, потом же все пошло лучше и лучше.

С Кристиной у меня вообще не было адаптации, потому что она и пахнет, и выглядит, как моя дочь. И я до сих пор удивляюсь, как это не я ее родила. Когда я забрала Кристину, ей было 9 лет. Маленькие Никита и Яся с удовольствием играют с ней. Она такая помощница! У меня не было никаких ожиданий к приемным детям, а оказалось, что Кристина может помыть посуду, посидеть с детьми, да и вообще, во всем помогает мне..

— Отличается ли реальная жизнь с усыновленными детьми от ваших изначальных представлений об этом?

— У меня ощущение, что это полностью мои дети, но я не думала, что будет такая тяжелая адаптация. Что касается Никиты: я очень добрый человек, терпеливый, многое могу принять, но в первый месяц меня так крутило, что не знала, что делать. Я спрашивала себя: если у меня такой сильный характер и мне тяжело, то что же ощущают в таких ситуациях люди, которые помягче?

— Что бы вы могли посоветовать людям, которые думают об усыновлении ребенка?

— На мой взгляд, надо задать себе такой вопрос: «Готов ли ты остаться один с детьми, если что-то случится?».

Ведь, например, с адаптацией может не справиться муж или родные. Готов ли ты взять ребенка и один вести его куда-то? Но есть люди, которые говорят: «Нет, если муж не готов, то я тоже не готова». Тогда лучше не усыновлять. Надо полностью быть уверенным в себе в этой ситуации.