Каролина сказала мне: «Пока, мамочка!» и пошла на руки к своей кровной матери

Как вернуть маленькую девочку, которую приняла в свою семью, ее кровной матери? Как решиться самой поехать с малышкой на ее родину - на другой конец страны, понимая, что мать еще долго не сможет накопить денег ни на поездку, ни на проживание в твоем городе? Как возвращаться одной, без той девочки, которую в течение трех лет прижимала к себе, кормила, укладывала спать, молилась за нее?  Как потом собирать и отправлять ей в далекий край ее любимые игрушки, книжки, крохотные платьица?

Обо всем этом – в честном интервью многодетной мамы Ольги Дяченко. Три года назад она рассказывала о том, что стала приемной мамой девочки и сразу приняла тот факт, что не будет препятствовать возможному возвращению малышки в ее кровную семью, а также о том, как столкнулась со сложным заболеванием приемной дочери, как приняла решение вылечить ее и поставить на ноги…

Первые дни в приемной семье. Ольга и Каролинка.

Любой ребенок имеет право жить в родной семье

Мы изначально знали: вероятность того, что кровная мать заберет ребенка – 90%. И в опеке мы подписали расписку о том, что не будем этому препятствовать

Пока девочка была у нас, мать писала письма, в каждом из которых сообщала о том, что заберет дочку. Она очень боялась, что я не отдам ей ребенка. На что я всегда отвечала: «Если я пойму, что Вы действительно любите ребенка, то не стану препятствовать».

Я всегда представляю себя на месте других. Особенно, когда речь идет о детях. Каждый человек может в жизни ошибиться или стать жертвой обстоятельств, которые круто меняют жизнь. Иногда это чревато тем, что дети оказываются в сиротских учреждениях.

Я убеждена, что какими бы хорошими, обеспеченными и заботливыми ни были приемные мамы, любой ребенок имеет право жить в родной семье. При условии, что его там любят и ему не угрожает опасность.

Также мы общались по видео связи с двоюродной тетей девочки, которая взяла под опеку двоих сестер Каролинки. Я видела, что дети ухоженные, позитивные. В общем, не было ощущения, что они живут в неблагополучной среде.

Позже кровная мать сама смогла выйти на связь, и мы с ней тоже общались по видео.

Общались нормально сразу. Без негатива. Я присматривалась к ней. Чувствовала, что она действительно очень хочет воссоединиться со своей младшей дочкой, которую видела только одно мгновение в жизни — в момент ее рождения.

Мать хотела забрать ребенка. Но из-за большого расстояния в несколько тысяч километров, на это ей требовалось время и достаточно большая сумма денег.

Тайны не было

Я никогда не скрывала от Каролины, что у нее две мамы, и что вторая, скорее всего, ее заберет.

С самого первого дня я периодически ей об этом говорила. Чисто интуитивно считала, что это правильно. А после прочтения книги Каролины Эльячев «Затаенная боль» я убедилась в этом окончательно.

Когда мать стала общаться с Каролинкой по видеосвязи, я старалась нейтрализовать ее страхи перехода в родную семью. Говорила, что ее там любят и ждут. Что ей будет там хорошо.

В общем, делала все, чтобы девочка поняла: переход в родную семью — это важный и положительный момент в ее жизни.

О заболевании и лечении

Пожалуй, это самое сложное время во всей нашей истории с девочкой. И до сих пор, вспоминая об этом, ощущаю тяжесть в груди. И на глаза наворачиваются слезы.

Чтобы было понятно, напишу по порядку.

Мы забирали из дома малютки относительно здоровую девочку. Кроме атопического дерматита у нее было серьезных диагнозов. Правда, необходимо было соблюдать строгую диету. Потому что проще было перечислить, что ей можно было есть, чем то, чего нельзя. На тот момент ей был 1 год и 1 месяц.

Когда Каролинке диагностировали сложное заболевание, Ольга нашла врачей, и лечение помогло. 

Атопический дерматит мы вылечили ей сразу. Спустя месяц она была абсолютно здорова и ни дня не сидела на диете. Ела и пила абсолютно все, включая свежевыжатые соки.

Через месяц после приезда девочка научилась ходить. Рано стала говорить. Да и вообще, по физическому и умственному развитию с ней было относительно все хорошо.

Но, примерно через год с небольшим, по утрам она изредка стала жаловаться на то, что на ножку больно наступать. При осмотре я ничего особенного не видела. Вставая с кроватки, она первые пару минут хромала, а потом все было в порядке. Всего таких моментов было два за срок три недели. То есть, в остальное время она прекрасно себя чувствовала, не жаловалась, не хромала.

Но однажды, после очередной жалобы, я увидела, что ее коленка очень сильно опухла. Конечно же, мы сразу обратились к врачу. Я думала, что, может, она где-то ушибла ногу. Хотя, вспоминая предшествующие дни, не могла припомнить, чтобы она падала или сильно плакала.

В общем, сначала врач ортопед лечил нас от ушиба. Он предположил, что вероятнее всего, он имел место быть. Но за две недели лечение не принесло результата. Тогда он отправил нас к хирургу. Тот предположил, что у ребенка артрит, и направил к ревматологу.

А уже там диагноз подтвердился и звучал он так «ювенильный идиопатический артрит». Ну и наши врачи не были бы врачами, если бы ни старались как следует запугать и без того напуганных мам. Меня эта участь не миновала. Я услышала о том, как долго и мучительно надо лечить ребенка, на мой взгляд совершенно вандальным способом. С проколами коленки, гормонами и частыми стационарами. Ревматолог сообщил, что такое лечение необходимо проводить в течение 3–4 лет. Но самое главное, что никаких гарантий на то, что это поможет, не было.

Были и еще моменты, которые меня сразу насторожили. Об этом можно было бы написать книгу.

В общем, прямо там, в кабинете у врача, я поняла, что не могу подвергнуть своего ребенка таким испытаниям, да еще и без гарантий исцеления.

Помню, как мы с Каролинкой сидели в коридоре областной больницы, и я, еще не понимая, что происходит, и, главное, почему это все случилось с нами, рыдала. Это был шок.

Я сразу приняла решение, что сделаю все возможное, чтобы вылечить дочь. И радовалась только одному — что в этой тяжелой ситуации она не в доме малютки, а с нами.

Поэтому я стала искать другие способы. На тот момент я уже познала такой способ для излечения различных недугов, как гомеопатия. У нас был личный врач, который, кстати, за одну консультацию, полностью излечил ранее Каролинку от атопического дерматита. Именно к ней мы обратились в первую очередь.

Она сразу сказала, что заболевание серьезное, но излечимое. Только необходимо набраться терпения. Возможно, для исцеления потребуется несколько месяцев.

Не доверять ей у меня не было причин. Поэтому мы стали лечить девочку по ее рекомендациям.

Но попутно я искала и другие пути. Я надеялась, что несколько техник сразу будет более эффективны, чем только гомеопатия.

Что мы только не перепробовали: и бассейн, и массаж, и нейропсихолога, и целителей, и остеопатов, и так далее.

В течение 8 месяцев дочке становилось то лучше, то хуже. Это нормально при лечении гомеопатией. Но было много ошибок, о которых мы не знали. Например, категорически нельзя было ребенка водить в бассейн. Нельзя было совсем мерзнуть и даже пить холодную воду. Это и многое другое мы узнали позже.

Однажды, продолжая искать способы исцеления артрита, я нашла одну клинику, специализирующуюся на данном заболевании. Почитав отзывы, я очень вдохновилась и связалась с врачом. А дальше стали происходить события, которые помогли нам поехать на лечение.

Ольга благодарит всех, кто поддерживал их с Каролиной, а также всех врачей, которые вселяли надежду.

Клиника находится в Сочи. И врач практикует китайскую народную медицину и гомеопатию. Из-за того, что изначально мы не прибегали к гормонам и проколами, а сразу давали ребенку гомеопатию, нам удалось вылечить ребенка за один месяц. Причем улучшения были с первого сеанса. Помимо лечения врач рекомендовал соблюдать строгую диету и, самое главное, тепло. Причем, речь шла не просто о теплых колготках. А о многослойности в одежде, даже в жару.

Всего курс лечения длился две недели. Правда, для закрепления эффекта врач рекомендовал приехать еще раз. Через несколько месяцев. Но, к сожалению, мы не смогли.

Так как сначала я сама очень сильно болела и восстанавливалась, а потом мы Каролинку вернули маме. С момента лечения уже прошло почти три года. И по сей день девочка абсолютно здорова. Вот так вот успешно, а главное, вкусно и безболезненно мы вылечили ребенку «неизлечимую болезнь».

Конечно, за одно интервью невозможно описать весь тот спектр чувств и эмоций, и все, через что мы прошли за эти несколько месяцев. Сколько всего нового я узнала об этом заболевании и вообще. Сколько было бессонных ночей и переживаний, сколько слез и вздохов безысходности. И сколько веры в исцеление нашей девочки.

Я ведь ни разу, ни на минуту не допускала мысли о том, что она на всю жизнь останется инвалидом! Я искренне и всей душой верила в то, что она исцелится. И это случилось.

Спасибо всем людям, которые меня окружали и поддерживали и всем врачам, которые вселяли надежду. Благотворительному фонду «Наши дети» и фонду «Верное направление», а также, всем людям, которые помогли нам собрать деньги на лечение девочки. Сам курс лечения не очень дорогой. Гораздо дороже стоила поездка и проживание в Сочи. Ведь у меня на тот момент было двое маленьких детей. И поехать одна с ними я не могла. Пришлось звать на помощь маму, так как муж не мог оставить работу.

Вообще, было очень много значимых событий, которые позволили нам вылечить Каролинку. В жизни не бывает случайностей. Например, за несколько месяцев до поездки в Сочи, я попала в аварию. Машина была сильно разбита, и мы выставили ее на продажу. Очень долгое время она не продавалась.

А накануне дня, когда благотворительный фонд сообщил о том, что сбор закрыт, автомобиль у нас купили. И появились деньги на то, чтобы отправиться на две недели в Сочи, снять там квартиру, и жить все это время, пока идет лечение.

Как Каролина возвращалась к кровной матери

С передачей в семью все было не очень гладко, поначалу. Все из-за того, что между нами и кровной матерью огромное расстояние. Мы в Ленобласти, а она в Иркутской. На дорогу ей нужно было много денег. Если бы не это, то уже в октябре 2023 года Каролинка была с мамой.

Сначала мы ждали, что мать накопит деньги и приедет за ребенком. Она регулярно звонила по видеосвязи. Видно было, что очень переживает. Но сумма нужна была внушительная. Не только потому, что сама дорога стоит недешево. А еще и потому, что передача в случае ее приезда — это дело не одного дня. Нужно было где-то жить.

Дорога к кровной маме.

Но и это еще не все. Помимо Каролины у нее еще две несовершеннолетние дочки, которые только-только обрели мать после долгой разлуки. И ей нужно было их снова оставить на несколько дней (с учетом того, что дорога в одну сторону на поезде занимает четыре дня). В общем, все непросто было.

И, может быть, мы бы подождали, пока мать сможет сама приехать, но в феврале начали происходить события, которые заставили меня принять решение отвезти ребенка самой.

Каролинка, видимо, от ожидания и от неопределенности, стала очень нервной и раздражительной. Она часто закатывала истерики и плакала.

Она не боялась ехать к матери, но из-за того, что время ожидания этого события очень затянулось, ее психика не выдержала. Она была как бы уже не нашей, но еще не маминой.

Поэтому, когда опека предложила мне самой отвезти ее матери, я решила, что это будет самым правильным решением. Нужно было поставить точку в этой истории.

Если честно, мы все были в «подвешенном» состоянии. Нам всем было очень тяжело. Даже не могу передать, насколько. Поэтому, мы оформили все необходимые документы в опеке, купили билеты, и уже через неделю ехали в поезде с моей приемной дочкой, в тот край, где она родилась.

Я решила сама отвезти девочку домой

Самое интересное, что во время разговора с опекой по телефону, когда мне нужно было принять решение везти ребенка или ждать мать, Каролинка как раз была не в духе. Она что-то нервничала и возмущалась. На тот момент такое поведение было для нее нормой.

Но как только я сказала начальнику опеки, что считаю самым правильным для ребенка, мне самой отвезти ее матери, она успокоилась. И, до самого нашего расставания, а это несколько дней-больше ни разу не закатывала истерик.

Она успокоилась и ждала этого события, будто понимая, что скоро в ее жизни произойдет что-то очень важное. Я не знаю, что она чувствовала на самом деле. Но со стороны была спокойной. Было ощущение, как будто предстоящих событий она ждет как чего-то важного и желанного. Так обычно дети ждут праздника.

Внешне я не видела, чтобы она боялась нашего расставания или встречи с мамой. Напротив, она бегала радостная, собирала чемоданы и была воодушевлена нашей поездкой.

Думаю, что все это из-за того, что я готовила ее к этому в течение трех лет. И то, что мать регулярно ей звонила. Каролинка общалась и с ней, и со своими сестрами.

Встреча с кровной мамой в родном городе

Когда мы приехали в город, где жила мать Каролинки, первую ночь нам предстояло переночевать в гостинице. А передача в опеке была назначена на следующий день.

Но, чтобы все произошло наиболее благоприятно для ребенка, мы с ее матерью договорились встретиться по приезду в кафе.

В назначенное время это и случилось.

Каролинка сразу, немного стесняясь, но улыбаясь, пошла к маме. Та взяла ее на руки и стала снимать верхнюю одежду. На встречу также пришла ее тетя. Мы немного посидели в кафе, а затем поехали к ним домой, где Каролинку ждали ее старшие сестры.

Мы не планировали изначально этого делать, но, когда мать Каролинки предложила поехать в квартиру, где девочке предстояло жить, я подумала, что это очень хорошо. Ведь, во-первых, Каролинке будет легче потом привыкнуть к новому жилью, а во-вторых, я сама посмотрю, как они живут. И мне будет спокойнее за ребёнка. Хотя я и по телефону видела, что у них нормальные условия жизни. Но побывать в квартире и посмотреть ее по видео — это разные вещи.

Каролинка с кровной мамой.

Сестры встретились так, будто всю жизнь жили вместе и расставались на выходные, хотя ранее виделись лишь по видео связи.

Нас угостили чаем. Я отметила, что квартира хоть и небольшая, но достаточно уютная и чистая. Мне действительно стало еще более спокойно за ребенка.

Немного погостив, мы поехали в гостиницу.

Перед сном мы с Каролинкой долго обнимались и общались. Я еще раз проговорила, что ее ждет завтра. И что я сразу уеду, но буду звонить. По ее настроению, я поняла, что девочка не только не переживает, но и ждет этой новой странички в ее жизни, где она по праву, наконец-то, воссоединится и будет жить вместе со своей родной семьей. Я была за нее очень рада.

Я действительно считаю, что каждый ребенок должен жить в своей семье. Конечно же, если это возможно и не опасно для его жизни.

Каролинка уснула, а я дала волю своим чувствам и заплакала. При ней я этого делать не могла.

Расставание

Утром мы вызвали такси и поехали в опеку. Я еще раз проговорила девочке, что ее ждет. Она радостно и внешне спокойно к этому отнеслась. Никакого страха и сопротивления с ее стороны я не видела. Хотя, думаю, внутри, все же волнение присутствовало. Однако виду она не подавала.

Но я все равно переживала, что, в последний момент при передаче матери девочка вцепится в меня и не захочет уходить. Такого сценария я бы не пережила. У меня бы сердце на части разорвалось.

Передача в опеке произошла очень быстро. Я отдала заранее привезенные документы. Мы с матерью Каролины подписали все необходимое. Пока улаживали формальности, Каролинка сидела на руках у тети.

А потом я сообщила Каролине, что теперь она поедет домой с мамой, а я -обратно, в Питер. Мы обнялись с ней, поцеловались.

Каролина сказала мне: «Пока, мамочка!» и пошла на руки к своей кровной маме.

Правда, на этом мы не расстались. Сначала вышли на улицу. Дождались такси. Затем еще раз обнялись и поцеловались. И только после этого моя девочка уехала в свою новую жизнь.

Все произошло так легко и невероятно, что я даже не могла себе такого представить. На мгновение во мне даже возникло что-то вроде недоумения. Я подумала: «Неужели я для этого ребенка настолько ничего не значу, что она так легко от меня ушла?»

Но я не хотела думать, что это действительно так. И поэтому моментально заглушила эти мысли, вспомнив, сколько я готовила ее и себя к именно такому, легкому и естественному расставанию.

Через пару часов я уже мчала в поезде домой.

Дорога домой

Но ехать было 4 дня. В первую же ночь я заболела. Видимо, все переживания, которые я сдерживала в себе в течение всех этих дней, полезли наружу. Мне было очень плохо. Морально и физически. На душе была тяжесть, хотя за ребенка я была рада.

А еще я боялась, что девочка просто пока ничего не поняла. И как только это случится, она будет рыдать и проситься домой. А я буду чувствовать себя предателем. Думая об этом, я периодически рыдала. Все 4 дня пути.

Ольга купила и отправила Каролине куклу, сама связала для нее конверт.

Но, к счастью, с момента нашего расставания Каролинка ни разу не плакала, не рыдала, не просилась домой. И всегда, во время наших видео разговоров, находится в отличном расположении духа. Я сама не знаю, как это возможно, но это чистая правда!

Надо отдать должное, что за все время пути со мной на связи постоянно была наша опека. Они очень переживали за нас с Каролинкой. И все эти дни интересовались, как у нас обстоят дела. Эта поддержка для меня была очень важна и приятна.

Что взяла с собой Каролинка в новую жизнь

С собой мы с Каролинкой взяли в дорогу только самое необходимое — вещи на первое время и некоторые игрушки. Остальное я отправила ей в посылках.

Посылок было около 10 штук. Одна из которых весила 20 кг. Там были и куклы, и книги, и все ее вещи, и кукольная мебель, большой игрушечный домик, самокаты, коляска, постельное белье… В общем, все, что было у нее в комнате, кроме мебели и ковра.

Ну и на день рождения отправляла ей посылочку. Купила Кулу Реборн, связала ей конвертик и отправила целый пакет приданного для куклы. Ну и так, по мелочи, кое-что из одежды Каролинке, сладости всем детям.

О звонках

Да, мы общаемся по видео связи. Иногда я им звоню, иногда они мне. Раньше чаще, сейчас реже. Каролинка уже больше года в родной семье. Я, если честно, не знаю, какую роль могу в данный момент выполнять в ее жизни. У них своя семья. Кто я теперь для нее?

Хотя, малышка всегда спрашивает обо всех членах нашей семьи. Всем передает приветы. Рассказывает о себе. Танцует и поет для меня. Вспоминает некоторые моменты из жизни, которые я сама уже забыла. А она помнит. Это удивительно. Ведь она жила у нас с года до 4 лет. Вроде, маленькая еще была. Сейчас ей уже пять с половиной.

Пока я нужна ей, конечно, будем общаться. Хотя, честно скажу, морально мне иногда тяжеловато. Хоть я и уверена, что поступила правильно, вернув ее матери, иногда на меня нападает грусть-тоска по моей маленькой девочке.

Иногда мне кажется, что может быть, нам обеим было бы легче, больше не звонить и не видеть друг друга? Хотя, я не знаю, что Каролинка чувствует на самом деле.

Она год жила в доме малютки и, думаю, умеет скрывать свои чувства. Внешне она всегда улыбается. Ведет себя, естественно, легко, непринужденно. Но что творится в ее душе, когда она видит меня?

Пока пусть все будет как есть. Я думаю, время расставит все по своим местам.

С мамой Каролины тоже общаемся. Но не часто и чисто символически.

О своих чувствах

Сначала мне казалось, что я приняла ситуацию, в тот момент, когда поняла, что возврат неизбежен, и решила самостоятельно отвезти ее матери. Но, наверное, все же не до конца. Бывают моменты грусти. Например, когда пишу посты о воспоминаниях. Или, когда смотрю фото с Каролинкой. В такие моменты меня буквально душат слезы…

Хотя, ещё раз повторюсь, я знаю точно, что я все сделала правильно. И если бы мне можно было бы все вернуть назад, я все равно поступила бы также.

О неопределенности и испытании

Приемное родительство — это чаще всего тяжелое испытание. Но такие случаи, как наш — испытание вдвойне. Я бы ни за что не рекомендовала брать детей с таким статусом бездетным парам или тем, кто берет детей для себя и считает их своей собственностью.

Ольга уверена: их с Каролинкой история закончилась благоприятно для малышки.

У меня своих детей трое. И моя мотивация была принять в семью ребенка, в первую очередь, ради самого ребенка, а уж потом, потому что я хотела маленькую дочку. Другими словами, я хотела спасти ребенка из системы, подарив ему семью и счастливое детство. Более того, я искала детей, которых никто не берет. Которым сложнее всего выбраться из системы.

И, конечно же, несмотря на предупреждения со стороны опеки, я надеялась, что девочка останется с нами. Но все три года думала о том, что скорее всего ее придется отдать.

И все равно точно не знала, как все будет. Получается, все это время и наша семья, и Каролинка, и ее мать, подсознательно жили в напряжении. И это, конечно, накладывало свой отпечаток на нервную систему.

Жить в неопределенности хуже всего.

Любого ребенка нельзя считать своей собственностью, а детей, у которых рано или поздно на горизонте могут появиться кровные родители — тем более.

Я веду блог

Я веду свой блог, в котором наша история написана от начала до конца. И когда я написала о том, что отвезла Каролинку матери, в мой адрес посыпались осуждения и обвинения.

Конечно же, многие люди отнеслись с пониманием, и с сочувствием. Но очень многие писали, что они бы ни за что не отдали ребенка кровной матери. Боролись бы за него. И им было бы жалко вложенных сил, денег, нервов и так далее.

Читая такие комментарии, мне становится грустно. Ведь неприятности могут случиться с каждым. Не всегда матери виноваты в том, что у них детей отбирают. Всякое бывает.

Не всегда нужно идти против кровных матерей, судиться с ними, не отдавать им собственных детей. Бывают исключения. Люди этого не понимают.

Да, много случаев, когда за ребенка нужно бороться опекунам. Потому что кровные родители бывают разные. Бывают, действительно, крайне неблагоприятные семьи.

Если бы у нас была ситуация, где я бы понимала, что Каролинке угрожает опасность, или ей будет плохо в родной семье, поверьте, я бы тоже боролась за нее. И, думаю, у меня бы это получилось. И – да — я могла и в нашей ситуации за нее побороться. Но зачем? Чтобы показать ее матери, что я сильнее и могущественнее?

А ради чего это делать? Потому что я так хотела, чтобы у меня была дочка и я так много в нее вложила? О ком бы я на самом деле думала, если бы выбрала такой путь? Уж точно не о ребенке. А о своем эго!

Я уже писала и повторю это снова и снова: «Я убеждена, что какими бы хорошими, обеспеченными, и порядочными ни были опекуны. какими бы чудесными у них ни были условия для проживания приемных детей, каждый ребенок имеет право жить со своей кровной матерью. Если его там любят, и если ему не угрожает опасность. Даже если он не будет иметь возможность ходить на кружки. Даже если он будет жить в однокомнатной квартире. Даже если его мать когда-то оступилась. Это все не важно. Он все равно имеет право быть со своей матерью».

Все совершают ошибки. Разные ошибки. При разных обстоятельствах. Но нельзя на людях ставить клеймо.

Если люди, которые хотят стать опекунами, не понимают этого, то им лучше не брать детей из сиротских учреждений, на которых их кровные родители могут заявить права. Плохо будет всем. И, в первую очередь, ребенку.

Если вы внутренне готовы к тому, что, возможно, придется расстаться с ребенком, в которого вы вложите уйму времени, сил, нервов и денег, если считаете, что способны непредвзято, а здраво взвешивать все аргументы, обстоятельства и факты, касающиеся кровных родственников детей, которых планируете брать под опеку, если вы понимаете, что найдете в себе силы действовать не из своих эгоистических соображений, а действительно во благо ребенку, тогда — в добрый путь!

Я думаю, таких ситуаций, как у нас, немного. Да что уж там — я считаю, что наша с Каролинкой история уникальна. И очень хорошо, что она закончилась благоприятно для малышки.

Готовы ли мы сейчас к принятию детей в семью?

Я много раз размышляла над этим вопросом. Я очень люблю детей. И мы даже вставали с мужем на учет в опеке, чтобы принять еще ребенка. Правда, это было до болезни Каролины.

Каждый ребенок имеет право жить со своей кровной матерью, если его там любят, и если ему не угрожает опасность.

И нам предлагали несколько раз деток. Первый раз, когда мы с Каролинкой ехали домой из областной больницы, узнав о ее диагнозе. Помню, как я сидела в машине, сдерживая слезы, чтобы мой старший сын, который был за рулем, не увидел мою слабость. И в этот момент мне позвонили из опеки и предложили взять еще девочку.

В другой ситуации я была бы рада и счастлива. Но только не тогда. Уже не в силах сдерживать слезы, я поведала сотруднице опеки, о том, что случилось с Каролинкой. И уж, конечно, тогда мне было совсем не до других детей. Я отказалась.

Позже, нам предлагали еще ребенка. Но тогда Каролинкина болезнь была в самом разгаре. Я была с дочкой 24/7. Мне даже на младшего сына не хватало ни времени, ни сил. Артрит, очень коварная болезнь. Даже не хочу вспоминать, как тяжело нам всем было.

А потом нам больше не звонили.

В настоящее время, мы с мужем не планируем вновь становиться приемными родителями сразу по нескольким причинам. И одной из главных является то, что у меня сейчас на это просто нет ресурсов. А без них воспитывать травмированных детей, увы, не получится.

К тому же, сейчас я хочу уделить внимание своему кровному сыну, который во мне еще пока нуждается. Да и другой ребенок все равно не заменит нам нашу Каролинку.

Как-то так. А что будет дальше — не знаю. Поживем- увидим.

Фото — из семейного архива Ольги Дяченко.

Дизайн — Наталья Лунькова.