Как приемный ребенок изменил жизнь одной семьи

Более двух лет назад в семье Гюльнары и Павла Паниных появился Дениска. Дениске тогда было 3,5 года, он «отказник» с рождения, у него много сложных диагнозов. Вместе Панины пережили три операции. Борьба с трудностями их не испугала, и теперь они хотят усыновить девочку.

Заместитель директора по развитию благотворительного фонда «Большая перемена» Гюльнара Панина и ее муж Павел восемь лет прожили в браке без детей. Желание создать полную семью привело их к решению об усыновлении ребенка.

Более двух лет назад в их семье появился Дениска. Дениске тогда было 3,5 года, он «отказник» с рождения, у него много сложных диагнозов. Вместе Панины пережили три операции. Борьба с трудностями их не испугала, и теперь они хотят усыновить девочку.

— Почему вы решили усыновить именно мальчика?
— Тут было несколько разных причин. Мы с мужем прожили вместе 8 лет, своих детей у нас не было, но нам, конечно же, хотелось иметь полную семью и ребенка. С другой стороны мы в разное время были связаны с «детдомовскими» проектами, занимались волонтерством, помогали интернатам. Позже для меня это стало работой, я стала работать в благотворительном фонде «Большая перемена», который помогает воспитанникам детских домов получать образование и адаптироваться к самостоятельной жизни.

Видя, как непросто живется ребятам без поддержки близких, мы подумали, что у нас больше нет никаких причин откладывать свое решение.

По поводу «почему именно мальчика», на самом деле, у нас не было жестких критериев. В начале пути мы скорее даже были настроены на девочку лет 1,5 – 2, а «получился» мальчик!

— Как вы его выбирали?
— Вообще, мне кажется, это большая иллюзия, что приемные родители «выбирают» себе детей. Мне кажется, что это в той же мере предопределено судьбой, как и рождение кровного ребенка.

Мы нашли Дениса в федеральной базе, через сайт www.usynovite.ru. Он жил в городе Каменск-Уральский, Свердловской области.

Несмотря на то, что у меня много знакомых в сфере в НКО, которые занимаются семейным устройством и могли бы нам помочь, мы нашли нашего мальчика самым обычным способом. Как так получилось, не знаю, просто взгляд остановился именно на его фотографии (скорее даже муж его выбрал). Потом мы начали звонить региональному оператору, узнали кое-что о диагнозах. Но все же решили, что поедем в Каменск-Уральский и познакомимся. Подумали, что если почувствуем, что это «наш человек» — то возьмем, несмотря на диагнозы. Так и получилось и вот мы уже больше 2х лет вместе.

— Как проходил процесс адаптации ребенка к жизни в вашей семье?
— Я так и не поняла, что такое адаптация. У Дениса ее почти не было. Когда мы прилетели на самолете в Москву, он очень просто вошел в наш дом и спросил, «а что мы будем кушать?»

Единственное, о чем можно было бы рассказать в контексте «адаптации» это о том, что он очень много сидел на ручках, и вначале часто просил, чтобы его покормили с ложки, хотя кушать он уже хорошо умел сам, да и ходить мог подолгу сам. Еще в начале его было очень трудно уложить спать. Как-то вечером я сказала «ну что же ты все никак не засыпаешь». А он отвечает «я боюсь, что я засну, а когда проснусь, тебя рядом не будет»…

О детском доме он почти не говорил. Лишь спустя год у него иногда стало что-то всплывать в памяти.

В первый год Дениске было непросто общаться со сверстниками, возможно от того, что он жил в специализированном доме ребенка, где было достаточно много детей со сложными диагнозами. На площадке он долго не любил ни с кем делиться игрушками (видимо, сказывался детдомовский опыт). И на все мои попытки объяснить, как будет хорошо, если делиться с другими ребятами игрушками и играть вместе, он отвечал: «Мне не нужно чужих игрушек, но и своих я не дам». Это была какая-то осознанная позиция, и мы решили не переубеждать его в этом. Сейчас он потихоньку начинает видеть интерес в общении с другими ребятами и охотнее делиться игрушками.

Дениска был очень хорошо развит, и, на мой взгляд, интеллектуально совсем не отставал от сверстников. Я думаю, в этом огромная заслуга Главврача Дома ребенка № 4 — Татьяны Ивановны Невьянцевой. Это удивительная женщина! Я не знаю, как ей и ее коллегам удавалось относится к каждому воспитаннику с таким вниманием и заботой. Мы все время о ней вспоминаем с огромным уважением и благодарностью за то, что она сумела так бережно сохранить нашего мальчика. Мы с удовольствием рассказываем ей о Денискиных успехах, шлем фотоотчеты.

Что касается нашей адаптации, то ее нам, увы, не удалось избежать. За 8 лет свободной от детей и обязанностей жизни, у нас сложился свой образ жизни, свои привычки. Появление ребенка очень сильно изменило нашу жизнь.

Поначалу казалось, все наше внимание и время были направлены на Дениску, даже привычный поход вечером в кино не всегда был возможен. Сначала привыкнуть к этому было очень не просто, и первые 4-6 месяцев нас штормило довольно сильно. Всякое было и раздражение, и ссоры, и разочарования, но постепенно все уладилось.

Еще за очень короткое время нам нужно было освоить множество новых навыков и ответить на множество непростых вопросов: чем кормить, как укладывать, что читать, куда водить. Кроме того, нужно было принять много важных решений по поводу лечения: где делать операции, в какой последовательности, как ухаживать и делать необходимые процедуры. Для нас, людей далеких от медицины, это было непросто. А сделать ошибку – было очень страшно.

— Расскажите о самых сложных моментах во взаимоотношениях с Денисом?
— В свои 3,5 года Дениска оказался очень разумным и зрелым. С ним можно было договариваться, он умел слушать и слышать, поэтому взаимоотношения складывались довольно легко.

Но и трудности свои, конечно же, были. Вначале, мы с мужем очень терялись, когда Дениска начинал плакать. Может от того, что мы не проходили младенческого периода, но каждый раз, когда он плакал, мы впадали то в растерянность, то в агрессию, от страха и непонимания. Понемногу это проходило, приходило умение понимать ситуацию и действовать адекватно.

Хотя главные сложности были все же, наверное, «медицинские». Мы до этого мало соприкасались с больницами и медициной вообще.

Поэтому первый анализ крови, первый наркоз, первый выход из реанимации – все это было непросто. Иногда казалось, что я с этим не могу справиться. Если что-то шло не так, нападал страх и чувство вины «вот взяли ребенка, обещали заботиться, а сделали только хуже».

Но постепенно и с этими ситуациями мы научились справляться, появился какой-то опыт, мы стали лучше понимать, когда ему больно, как ему можно помочь. Нам повезло, рядом были люди, которые очень помогали, поддерживали — мама, друзья. А еще в каждой больнице мы всегда встречались с детьми и мамами, которым еще труднее.

— Получаете ли вы поддержку от государства?
— Если бы мы оперировали Дениса в Москве, то это было бы бесплатно, но у Дениса довольно редкая патология и опыта подобных операций в России не много. Мы приняли решение оперировать его в США, в клинике, которая специализируется на врожденных множественных пороках развития в области проктологии и урологии. Это было наше решение и, надеюсь, оно было верным.

В США Денису сделали две серьезные операции с интервалом в полтора года. Каждый приезд мы проводили там по 5-6 недель. Огромную помощь нам оказала благотворительная организация «Дом Рональда Макдональда», где мы могли жить и питаться в период лечения. Нахождение в этом доме не только помогло нам существенно сократить расходы на лечение, но также оказалось ценной эмоциональной поддержкой.
Еще, мы сделали одну операцию в Москве. В общем, к сожалению, медицинские процедуры, походы к врачам, сдача анализов – это часть нашей повседневной жизни.
Но нам вполне удается сочетать все это с учебой в музыкальной школе, занятиями теннисом, подготовкой к школе.

— Каким образом в общении с ребенком вам помогает ваш опыт работы в БФ «Большая перемена»?
— В фонде я занимаюсь финансово-административной деятельностью, но сам факт, что я работаю с людьми, которые много знают про детей, про психологию и педагогику, мне очень помогает.

Хотя, честно говоря, тот факт, что «Большая Перемена» работает с ребятами из детских домов для меня, как для мамы, не так важен, потому что мы почти сразу перестали принимать во внимание то, что у нас «приемный» ребенок.
Скорее мне важно, что меня окружают думающие и внимательные родители, с которыми интересно обсудить поведение детей, поговорить о том, что читать, куда сходить – так как это делают многие другие хорошие мамы.

— С какими ребятами работает «Большая Перемена»?
— Мы работаем с подростками и молодыми людьми, которые находятся на пороге выхода в самостоятельную жизнь. Это воспитанники детских домов (старшеклассники) или выпускники, недавно, покинувшие стены интернатов. Среди наших студентов много ребят из коррекционных и психоневрологических интернатов.

У каждого из наших студентов непростая судьба, им пришлось пройти через серьезные испытания, оставшись без поддержки близких. Кроме того, жизнь в закрытой системе интерната, конечно же, откладывает свои отпечатки. Поэтому им не просто найти свое место в жизни, устроиться на работу, научиться строить отношения с людьми.

Ребята часто плохо приспособлены к самостоятельной жизни, они не верят в свои силы, не умеют договариваться с другими, не привыкли планировать свое время, деньги.Молодой человек, который выходит из интерната в 18 лет, по уровню зрелости скорее похож на 12 летнего подростка.

— В чем специфика в работе с детьми в этой организации?
— Ребята к нам приходят разные: кому-то нужна помощь в подготовке к ЕГЭ, а кто-то едва умеет читать. Есть у нас подростки, принятые на воспитание в семьи. Таким ребятам часто нужны дополнительные занятия по отдельным предметам, для того, чтобы они смогли успешно догнать своих сверстников и встроиться в общеобразовательную школу. Поэтому образовательный процесс вытроен индивидуально для каждого студента. С ребятами работают педагоги-репетиторы, кураторы, логопед.

Главное, мы стараемся помочь ребятам преодолеть иждивенческую позицию, поверить в свои силы и взять на себя ответственность за свою жизнь. А еще нам важно, чтобы ребятам стало интересно учиться и познавать мир. Мы хотим помочь их заниматься самостоятельно и самим искать ответы на свои вопросы.

Поэтому помимо занятий по предметам школьной программы, с ребятами ведется серьезная работа кураторов, есть много интересных авторских программ, направленных на развитие интереса к учебе, освоение жизненно-важных навыков.

— Что дает вам силы на преодоление трудностей?
— Мне кажется, что все трудности возникают тогда, когда внимание направлено на себя. Когда переносишь внимание на другого человека, на своего ребенка, что-то меняется. Если в момент послеоперационого осложнения я думаю, о том, «как мне страшно», я теряю силы. Если осознаю, что ребенку сейчас в сто раз сложнее, больнее, страшнее — я начинаю быстро думать о том, что делать, как помогать, как справляться.

Еще, конечно, очень здорово, когда рядом есть семья, друзья, которые понимают и поддерживают. Нам очень помогает моя мама, у нас есть хорошие друзья, на которых можно опереться в минуты смятения.

— Что вы могли бы посоветовать людям, которые раздумывают над тем, чтобы усыновить ребенка?
— Я думаю, чем более осознанное и осмысленное это решение – тем лучше. Стоит очень честно оценить свои возможности и эмоциональные, и финансовые. Появление ребенка в семье очень сильно меняет жизнь (особенно в случае, когда других детей в семье нет или не было), от чего-то нужно будет отказаться, что-то перестроить в быту.

А еще, мне кажется, что лучше сразу перестать думать о том, что ребенок «приемный». Есть ребенок, он уникальный, удивительный, не похожий ни на кого другого. Он может чего-то не знать, что-то может делать не так, но не стоит это однозначно списывать на «гены» или на то, что он «приемный». Просто нужно спокойно и любя помогать ему понять то, что вы считаете важным и вместе с ним радоваться его победам и успехам.