Как маленькая девочка из детдома спасла свою будущую маму после гибели сына

Анна и Настя: два человека, спасшие друг друга от тоски и отчаяния. Интеллигентная, способная к тонкой рефлексии мама это понимает, а шустрая, веселая, счастливая Настя еще нет, но чувствует  и верит своему счастью.

Взрыв

Володя погиб 29 марта 2010 года. Он ехал на занятия в университет, где учился на переводчика. Взрыв на станции метро «Лубянка» лишил его жизни, а его маму Анну — семьи.

Настя к марту 2010 уже около двух лет находилась на попечении государства. Впрочем, что такое нормальная семья она не знала и до того. Впервые это понятие для нее открыла Анна в июне 2012-го. Анна и Настя теперь маленькая, но очень дружная семья.

Анна, которая только на этой неделе стала мамой для Насти уже и в юридическом смысле (во вторник 23 октября состоялся суд, который без труда принял решение об удочерении), подчеркивает: Настя стала не заменой Володе, она не вернула все на круги своя, но она подарила утраченный смысл.

«Настя не замена. Но мне хотелось не просто не быть одной, мне хотелось помочь кому-нибудь еще, — рассказывает Анна. — Я думала, что я могу спасти себя и одновременно спасти еще кого-то. Я знала, что на свете есть девочка, которой также грустно и одиноко, как мне, и она меня где-то ждет».

Свой ребенок ждет каждого

Анна уверена, что «свой» ребенок где-то ждет каждого из потенциальных родителей. Надо просто приложить усилия, чтобы его найти. Анна подошла к вопросу системно. Она просмотрела множество анкет на сайте «Русского радио» и некоторых других неофициальных сайтах, пыталась  смотреть и анкеты Федеральной базы данных.

Последние, впрочем, только напугали — видно, что делали их без всякого желания помочь детям, для галочки. В Насте Анна сразу увидела «свою», и хотя для очистки совести проглядела еще несколько анкет, она уже понимала, что это именно что для очистки совести.

Позже, уже в маленьком городке в Кемеровской области, откуда она забирала дочку, Анна по просьбе сотрудника опеки сходит в соседний детдом, чтобы посмотреть на другую девочку. Но Анне будет несколько неловко это делать, потому что после встречи с Настей, она только укрепится в своей уверенности.

Проблем со сбором документов у Анны не возникло. Она уверена —  потому, что она очень системно и ответственно отнеслась к этому вопросу. Проблема была только со справкой об отсутствии судимости, которую пришлось ждать целый месяц, и ускорить этот процесс не представлялось возможным, несмотря на то, что Анна всю жизнь прожила в Москве и никакой судимости, естественно, не имела.

Была еще одна особенность. Сначала Анна оформила «Заключение о возможности быть усыновителем», но в промежуточном итоге остановилась на опекунстве, так как это позволяло  не ждать решения местного суда, а сразу забрать Настю, (а оформление удочерения продолжить в Москве).

Когда все документы были готовы, встал вопрос с поездкой в Кемеровскую область. Конечно, Анна хотела сначала найти ребенка поближе, но оказалось, что в Москве и Московской области практически невозможно найти более-менее здоровых детей для усыновления. А брать ребенка с серьезными диагнозами, полагает Анна, которая не замужем и очень много работает, было бы с ее стороны безответственно.

Настя

Поэтому начались поиски в дальних регионах, и оказалось, что ехать надо хоть и в Западную, но Сибирь.

Впрочем, в городе назначения Анну поразили сотрудники опеки и детдома, которые настойчиво рекомендовали ей выбрать другого ребенка. «Зачем вам это нужно, вы такая интеллигентная женщина, для чего вам девочка из проблемной семьи«, — примерно так говорили приехавшей из столицы усыновительнице местные доброхоты от соцзащиты. Предлагали посмотреть других детей, пугали тем, что девочка из неблагополучной семьи будет плохо учиться, что в подростковом возрасте потеряет с ней контакт. И очень советовали, если уж на то пойдет, и Анна возьмет Настю к себе, не принимать окончательное решение об удочерении, оставив себе возможность пойти на попятную, а ребенку – выбор, считать ли опекуна мамой.

На все эти тирады, которые, надо заметить, исходили от людей, которые по идеи должны быть профессионалами, Анна отвечала только так: «А если всё будет не так, как вы говорите?»

Вообще уровень профессионализма персонала и соцработников — это отдельная тема в счастливой по сути истории Анны и Насти. И это не только работники опеки, о которых уже говорилось, но и  врачи, которые не заметили легко поддающееся лечению, но приводящее к тяжелым последствиям, если не лечить, заболевание, и  сотрудники детдома, рассказавшие остальным воспитанникам, что Настю забирают в Москву, за что Насте от них досталось.

У многочисленных друзей и родственников Анны ее поступок вызвал искреннее восхищение. «Ты герой», — говорят  всячески поддерживающие ее люди. Но Анна себя героем не считает. И хочет, чтобы другие не воспринимали  усыновление как геройство.

Это не героизм, это нормальная практика, уверена Анна. Однако, по ее мнению, весь процесс усыновления вызывает в душе у российского человека такую уйму сомнений, что  они препятствуют распространению этой практики повсеместно.

«Даже среди моих друзей, которые в принципе хотели бы и  могли бы усыновить ребенка, эта идея  вызывает страх»,  — говорит Анна.

Этот страх, вызван теми же безосновательными мифами, которые распространяли сотрудники детдома и опеки: а вдруг гены, а  вдруг болезни, а вдруг взбрыкнет, а вдруг, а вдруг, а вдруг. Да, риски всегда присутствуют, но их можно минимизировать грамотным и рациональным подходом к делу, нужно заранее получить достаточное количество информации, посоветоваться с профессионалами, если надо, войти в контакт с общественными организациями, уверена Анна. Ну и еще нужно слушать свое сердце, которое точно подскажет, кто это юное существо, которое ждет тебя на краю земли, ждет, чтобы  прийти и сделать твою жизнь осмысленнее.