«Для меня приемная семья – не работа, а жизнь»

В семье Светланы Джигарос и ее мужа Андрея из Волгоградской области 14 сыновей и дочерей. Многодетная мама говорит, что 4 ребят кровных, а еще 10 родных, она не хочет называть их приемными. Светлана рассказала о том, какими приходили в семью дети после вторичного сиротства, как адаптировались к новой семье, как изменились, раскрыли свои таланты и способности, чему учат своих новых отца и мать

О пути к большой семье

Почему возникло желание стать приемными родителями? Началось с того, что в городе Волжский Волгоградской области я создала организацию «Большая семья», в которую входили многодетные и приемные семьи. Мы с мужем были многодетными, у нас было уже четверо детей.

Стала общаться с приемными мамами, познакомилась с Жанной Куваевой, которая воспитывает 9 детей. Я присмотрелась к ней, к ее семье, прочувствовала, как быть приемной мамой. Рассказала мужу, предложила тоже принять в семью ребенка. Он удивился, потом пережил мою идею по-своему и вскоре согласился.

Мы задумывались о приемном родительстве и раньше, когда не смогли родить двойню.  Потом все же мы родили двойню. И тогда пообещали, что, если не сможем больше родить детей, возьмем еще ребят в свою семью.

Василису спасал брат Вова

Пришло время, мы стали развозить помощь по детским домам. Однажды в детдоме в городе Камышине вышла девочка, удивительно похожая на меня. У нее были шрамы на лице. Она посмотрела на меня и сказала: «Мама!» Муж увидел и говорит мне, мол, смотри, это же копия ты!

Так у нас появилась Василиса. Мои младшие кровные дети ходили в детсад, им было по 4 года, а через несколько месяцев у меня в садик стали ходить тройняшки. Они стали удивительно похожими друг на друга. Как сказала одна моя подруга: «У тебя все дети из одного гнезда».

Когда Василиса рассказывала о своем брате Вове, вспоминала, как он воровал курицу у соседей, жарил на костре и кормил ее, свою младшую сестренку. Я стала искать Вову. Нашла в другом детдоме в Волгограде. Парню было 13. Поговорили с ним и забрали к себе, чтобы они росли вместе с Василисой.

ИЗМЕНИТЬ НЕ ОДНУ ЖИЗНЬ

Мать продала детей своей знакомой

Дальше больше. У каждого из наших детей — своя история.

У нас с мужем много детей со вторичным сиротством. Эти ребята уже побывали в семьях других опекунов.

Валерочка пришла к нам в 9 лет. От этой девочки отказалась биологическая мать. Родила и продала ее вместе с двумя старшими братьями своей знакомой.

Первый опекун умерла, когда Валерочке было 6 лет. Второй опекун, незамужняя женщина, вскоре отказалась от приемных детей, решила свою личную жизнь устроить. Дело в том, что ее новому мужу не понравилось, что у нее много детей.

В тот момент мы могли принять в свою семью только Леру по причине жилищных условий. Мы ее забрали. Но брату Леры я помогаю до сих пор. Парень сейчас на СВО.

Самое удивительное, что оба опекуна не разрешали Лере называть их словом «мама». Только по имени-отчеству или «тетя». И когда мы с мужем сказали Лере, что она может нас называть так, как ей хочется, она первые дни ходила, просто говорила словам «мама» и «папа, прислушивалась к ним, как они звучат. Для нее это было очень важно.

Опекун сказала, что девочка ей больше не нужна

Есть еще у нас Надя. Она тоже пришла к нам уже от второго опекуна. Она боялась всего. Девочка была в глубокой депрессии.

Ее наказывали физически. А еще заставляли сидеть с маленьким ребенком… У женщины-опекуна обнаружилась вторичное бесплодие. Она родила сына, а когда чрез 10 лет решила родить снова, то в течение нескольких лет ничего не получилось.

Этой женщине посоветовали принять ребенка из детского дома. Она так и сделала.  А через три месяца забеременела. Родила, и ей, как это ни страшно прозвучит, уже не понадобилась Надя…

Когда малышу исполнился год, опекун привела Надю в опеку и сказала, что ей эта девочка больше не нужна… Надю было очень тяжело вытащить из депрессии.

В память о сыне Владимире

У нас всегда в семье было 2-3 приемных ребенка. Когда взрослеют, покидают наш дом, но все равно остаются нашими детьми.

Ровно год назад наш приемный сын Владимир погиб на СВО. Он наш герой. У нас есть внук, сын Владимира, мы его забираем на все лето к себе. Он растет вместе с внуком и внучкой от нашей кровной дочери.

После того, как Владимир погиб, мы решили принять столько детей, сколько мы осилим. Скажем так, это наш своеобразный памятник сыну.

Эти дети – все наши

Как я понимаю, что это — именно мой ребенок? Скажу так: ни от одного ребенка, которого нам с мужем предлагали принять, мы ни разу не отказались. Мне кажется, я чувствую детей, понимаю их, принимаю к себе.

Есть замещающие семьи, для которых воспитание детей — это работа. А для меня – жизнь. Эти дети все наши. Не государственные, как бы там ни было написано в документах, а именно наши.

Каким мы видим будущее наших детей? Самым радужным. Для нас это любимые, лучшие дети. И будущее для них мы тоже видим лучшим.

У нас в семье есть дети с ЗПР, особые дети. В соответствии с их возможностями мы стараемся их развивать, чтобы они добились в жизни больших успехов.

О биологических родственниках детей

Это очень сложный вопрос. Например, у Василисы недавно, спустя столько лет, появились биологические отец и тетя. Она общается с ними, ей интересно. С  другой стороны, когда мой муж спросил, как у нее идет общение с этими людьми, Василиса повернулась к нему и сказала: «Не он мой отец». При этом она погладила папу по голове. Это очень значимо.

У Самиры биологическая мама только вышла из тюрьмы и решила встретиться с дочерью. Я против, не разрешила. Почему? Объясню. Дочка мне сама сказала, что боится эту женщину, говорит, что «мать меня била, не хочу ее видеть». Я вижу, как трясется Самира при слове «мама». Пусть эта женщина пробует восстановиться в правах, хотя вряд ли это получится у нее…

Есть у нас еще девочка в семье, у нее была страшная ситуация. И теперь в этом ее винит собственная бабушка, звонит девочке, своей внучке, стараясь обелить своего ребенка… Ме пришлось поменять номер телефона, чтобы уберечь нашу девочку, чтобы ее не пугали, не выводили из себя.

Адаптация, способности и таланты

Мы просто присматриваемся к ребенку в его первые дни в семье. Стараемся мягко показывать на ошибки. Есть дети из деревни, не знают элементарных правил гигиены, их этому просто не учили. Мы просим своих детей показать новеньким, как и что верно делать. И дети быстро перенимают навыки.

Все наши дети талантливые. Трое детей играют на гитарах, одна на скрипке. Двое очень здорово рисуют. Остальные занимаются дзюдо, тхэквондо, самбо. В общем, есть и музыканты, и художники, и спортсмены.

Наша кровная старшая дочь Диана — вице-чемпионка мира сборной России по дзюдо. Сейчас она знаменитый тренер, работает в Волгоградской области. Вторая дочь, Дарина, тоже в сборной России по дзюдо, учится в Санкт-Петербурге. Третья дочь занимается самбо, живет в Москве.

Мы купили огромный батут, поставили на участке возле дома, чтобы все дети активно двигались, занимались спортом. Как оказалось, у многих ребят, которых мы приняли из детских домов, атрофированы мышцы. Они не умели прыгать на скакалке, не могли сделать кувырок через голову. Теперь их хвалят на уроках физкультуры, мол, какие молодцы!

Чему нас учат дети

У своих детей мы учимся выживать. Где-то не обращать внимания на злые высказывания, проходить мимо таких людей. Дети нас оберегают даже в чем-то. Если иду из магазина с сумками, дети всегда подойдут, возьмут у меня сумки, помогут донести домой, и это очень приятно.

Или, когда в школе им выдают сладости на днях рождениях одноклассников, несут угощения нам с мужем. Эти конфетки, которые ребята приносят нам в карманах, слова «мама, папа, это вам» – очень значимы для нас, для наших сердец.

Фото — из семейного архива Светланы Джигарос.

Дизайн — Наталья Лунькова.