«Девочковые мамочки»

Как стать мамой приемной дочки? Что наиболее сложное в отношениях взрослой женщины и маленькой девочки или девочки-подростка?

Как пройти адаптацию, где находить ответы на вопросы, как создать и сохранить в семье женский мир и женское счастье? Об этом в канун 8 марта рассказывают наши героини, «девочковые» мамы.

Вероника Кудрявцева с дочерьми.

«Я пришла к ней со своим решением, почему же она должна меня полюбить?»

«В палате я увидела одинокую девочку, забившуюся в угол кровати. Она была в этом страшном отделении совсем одна, тогда как с другими детьми были мамочки, – вспоминает Вероника Кудрявцева. – И я поняла, что не смогу не помогать ей…»

Читать «Вероника Кудрявцева – об адаптации, ревности и детском раке»

Так Вероника познакомилась с будущей приемной дочерью Наташей. Девочка заболела раком в 2002 году. Тогда она еще не была изъята из семьи, и вместе с ней в больнице лежала кровная мать.

– Персонал больницы помнит эту семью, – рассказывает Вероника. – В палате были и пьянки, и ругань, и драки. Наташа прошла химиотерапию и была выписана из больницы в состоянии ремиссии.

Но вечно пьяная мать не продолжила лечение ребенка. «Потеряна из-под наблюдения» – написали медики в документах. Онкология не терпит пренебрежительного отношения, и в августе 2007 года девочка вновь оказалась в больнице.

Начались месяцы лечения. Вероника была рядом с Наташей – просто приходила побыть с ней, приносила домашнюю еду, разговаривала. Девочка страдала от сильнейших болей, стонала без перерыва сутками. Во время лечения красавице Наташе пришлось удалить глаз. «Что мы пережили – словами не передать, – говорит приемная мама. – Это были месяцы ада».

– Сложностей было много, – вспоминает она. – Наташа ничего не ела, отказывалась ходить. Я на тот момент еще не окунулась в тонкости онкогематологии и не знала, с чем нужно бороться, а где пожалеть. Не разделяла лень и немощь, нежелание и слабосилие… Поговорила с врачами и стала заставлять Наташу ходить, уговаривала поесть, старалась повкуснее готовить. Каждые 15 минут звонила ей с работы и спрашивала: «Врач приходил? Ты поела? Что поела? Пол помыли?» – и прочее. Наташа отвечала мне односложно, как будто ей совсем не нужно было это мое внимание.

Она вообще не была приветлива, не встречала меня улыбкой. Я понимала: я пришла к ней со своим решением, она ничего не решала, почему же она должна меня полюбить? Притирка была жесткой. С обидами, слезами, молчанкой…

Усилиями врачей и с помощью неравнодушных людей была достигнута ремиссия. Нужно было возвращаться к нормальной жизни – осваивать школьную программу, возвращаться в школу. Наташа занималась с репетиторами по всем предметам и пошла в обычный 10-й класс. А потом поступила в Северо-Западную Академию госслужбы. «Наташа – моя радость и моя гордость. Люблю ее бесконечно», – говорит приемная мама.

Наталья Константинова с дочкой Аней. Фото из семейного архива Константиновых.

«Со временем отношения стали мягче, ссоры реже»

«Больше трех лет мы вместе. Не все безоблачно. Были конфликты. Наша совместная адаптация проходила нелегко, в основном ссорились из-за учебы.

Анюта оказалась «упрямым барашком», иногда проявляла жесткое непослушание. Со временем отношения стали мягче, ссоры реже.

Первое время Аня напоминала мне жизнерадостного щенка: она так искренне всем восхищалась. Мы с ней потом написали школьное сочинение «В первый раз». Это был рассказ о том, как она впервые увидела море и дельфинов, летала на самолете, каталась на велосипеде и на «американских» горках в «Сочи Парке», ходила в Макдональдс и неумело пробовала роллы в японском ресторане, каталась на лыжах и болела за Россию на настоящем хоккейном матче.

Читать также — «Хочу жить в Сочи!» Как видеоанкета помогла исполнить мечту девочки-сироты из Сибири

Каждый день дарил ей новые эмоции. За эти годы Анюта научилась плавать, играть в большой теннис, кататься на коньках и лыжах. Анюткины мечты сбываются: в прошлом году она получила заветный подарок от Деда Мороза – пушистого рыжего очаровательного щенка пуделя, с которым они теперь неразлучные друзья.

Анюта — это девочка-забота. Она ухаживает за животными, работает волонтером в ветеринарной клинике, с удовольствием нянчит малышей.  Все говорят, что Аня — идеальная няня и что ей нужно быть либо детской медсестрой, либо ветеринаром. А ведь именно об этом она сама говорила в видеоанкете!

Дочь заботится и обо мне: если видит, что я устала, может сделать мне массаж или расчесать волосы. Для меня это качество Ани очень ценно. В ней я обрела дочь, подругу и родную душу. И это очень вдохновляет.

Говорю Анюте, что Ангел-хранитель исполняет ее заветные мечты, потому что у нее доброе сердце и отзывчивая душа. А самой так замечательно чувствовать себя той самой феей, которая эти мечты претворяет в жизнь».

Инна Савеличева с дочкой Аней. Фото из семейного архива Савеличевых.

«Как бы ни было сложно, главное то, что она ожила»

«Несмотря на то, что мы с Аней вместе почти с ее рождения, адаптация у нас с ней была, и она продолжается до сих пор. Сначала девочка была эмоционально замороженная. Если ее покормишь, она ест, если нет, то не просит, если упадет, то не плачет. Сейчас она начала понимать, чего ей хочется, что ей может быть больно — она начала проявлять свои желания, и это прекрасно.

Конечно, есть свои сложности. Но, как бы ни было сложно, главное то, что она ожила. Она солнечная, жизнерадостная, самостоятельная, благодарная девочка, сильная духом. Я ее очень сильно люблю, безмерно и всем сердцем, и не для меня нет разницы, сама ли я ее родила или ее мама, Марина. Она родная.

Я вижу ее очень сильное сходство с Мариной, но меня это всегда умиляет. Ведь Марина хороший человек, просто у нее у самой сложная жизнь, за плечами не один год в детском доме».

Читать также — «У меня было 10 минут, чтобы решиться взять Аню в семью»

Меня предостерегали: «С детьми, а тем более с приемными, тебя замуж никто не возьмет!» Но если мужчину отпугнет то, что у меня есть дети, то, наверное, это и хорошо – зачем связывать свою жизнь с человеком, который их не любит?

Мне говорили: «Аня вырастет, и вдруг окажется, что у нее ужасный характер!» А где гарантии, что наши кровные дети вырастут и будут идеальными?

Меня спрашивали: «Ты не боишься, что она может уйти к родной маме?» Это будет ее выбор. И как бы ни сложилось в этой жизни, мне важно одно, чтобы мои дети знали, что они могут вернуться в родной дом в любом состоянии и настроении, при любой жизненной ситуации, потому что мама — этот тот родной человек, который всегда тебя встретит с открытым сердцем! Потому что любит! Я люблю своих детей, и они для меня самая большая радость!»

Лада Родина с дочками Настей и Ксенией. Фото из семейного архива Родиных.

«Наши дети — особенные. И отношение к ним должно быть особенное»

«Настя была очень маленькой девочкой с очаровательной улыбкой. И уже с первой встречи я поняла, что она мой ребенок. В третий приезд я забрала девочку домой. Это случилось в конце декабря — перед Новым 2007-м годом», — рассказывает приемная мама.

В 2006 году еще не было ШПР, и про адаптацию Лада, естественно, ничего не знала. Поэтому поведение Насти в первое время стало для нее открытием: «Девочка оказалась очень упрямой, имела почти весь спектр нарушений поведения детей из системы. Многое мы претерпели из-за всего этого».

Читать также – «Моя ШПР – это моя старшая дочь»

Настя, по словам Лады, была очень беспокойная, много кричала, старалась настоять на своем, не умела говорить. «Судя по медицинским документам из дома ребенка, девочка была практически здорова. Но дома все «болячки» начали проявляться. К примеру, у нее был рахит очень сильный… Конечно, сил, времени и финансов было потрачено ужасно много. И даже сейчас мы еще не справились со всеми проблемами. Но желания отказаться от ребенка у меня не возникало никогда», — говорит приемная мама.

Переломного момента, чтобы почувствовать, что все налаживается, тоже, по ее словам, не было. Адаптация Насти плавно перешла в кризис ее трех лет. Потом в кризис семи лет, а затем — в кризис подросткового возраста.

Самая главная ее ошибка, считает Лада, когда она взяла первого ребенка, была в том, что относилась к Насте, как к кровной дочери. Как к обычному, такому же, как и все, домашнему ребенку.

«Но ведь наши дети — особенные. И отношение к ним должно быть особенное, — уверена Лада. — Мы должны сначала доказать им, что нам можно доверять, что мы их любим, что они нужны нам. Нельзя к нашим детям относиться так же, как и к своерожденным. И требовать от них нельзя столько же и того же, как от кровных детей. Тут понадобится безграничное терпение, очень много сил, в десять раз больше любви и заботы».

«Что посоветовать обсуждать в ШПР, о чем там не говорят? Я не проходила ШПР. Моя ШПР – это моя старшая дочь. Все было пройдено на собственном опыте», — говорит приемная мама.