Бит в детдоме. Интервью Александры Довиденко о насилии в сиротских учреждениях

Насилие в детдомах и приютах совсем не является редкостью, но широкая общественность знает об этом очень мало. Об этом говорили в Екатеринбурге, где прошел круглый стол на тему жестокого обращения с детьми в сиротских учреждениях. О том, в чем причина и как с этим бороться, корреспондент портала «Измени одну жизнь» побеседовал с координатором екатеринбургского проекта  “Нет” насилию в отношению детей” Александрой Довиденко.

Насколько часто вы вообще сталкиваетесь с ситуацией насилия в детдомах, приютах и других детских учреждениях?

Работа по этому проекту ведется с осени 2011 года, и официальной статистики по насилию в детдомах у нас нет. Мы поработали с группой выпускников детдомов и социальных приютов, и получили такие сведения, что, действительно, дети сталкиваются с насилием в этих учреждениях.

Можно выделить две группы. Первая – это насилие или жестокое обращение со стороны воспитателей и взрослых людей. Это может быть физическое воздействие и моральное: толчки, побои, пощечины, угрозы, оскорбления, запреты, манипулирование, обвинения, критика внешнего вида, манер, умственных способностей и т. д. Вторая группа –  это жестокое обращение со стороны детей. Часто эти случаи известны персоналу. Это как бы мера дисциплины – старшие дети занимаются с младшими и нарушают их права.

Это фактически дедовщина?

Да, можно сказать так. Это то, с чем сталкиваются наиболее часто.

Насколько это частое и повсеместное явление по приблизительным оценкам?

Сложно назвать определенную цифру, потому что это насилие носит скрытый, латентный характер и часто непонятно в каких учреждениях оно есть, а в каких нет. Мне кажется, что такие явления характерны практически для любого учреждения – детдома или приюта, – где дети находятся без родителей, где за ними следят чужие взрослые.

Естественно, установить какую-то дисциплину, порядок там сложно. Где-то откровенно не бьют, но все равно оскорбляют, либо унижают, оказывают какое-то насильственное воздействие. Проконтролировать это сложно, поскольку дети молчат об этом.

На нашем круглом столе сотрудники Минобразования говорили, что  эта ситуация вроде как улучшается по сравнению с тем, что было 5 лет назад. Но учитывая, что насилие носит скрытый характер и что нет никакого механизма выявления жестокого обращения в детдомах, мое мнение таково, что его много.

Допустим, в США десять лет организации потратили только на то, чтобы признать, что насилие в принципе существует в учреждениях, и только потом начали с ним работу. Думаю, что наша страна только вступила на этот путь – именно признания существования проблемы.

А как вы пытаетесь с этим взаимодействовать и какие пути борьбы с насилием видите?

Для начала нам важно услышать мнение детей на этот счет: почему они молчат, действительно ли проблема есть. Поскольку существует распространенное мнение среди некоторых детей (хотя не тех, с кем мы общались), что жестокое обращение в этих учреждениях – это нормально. Дети часто не знают, что это неправомерные действия. Поэтому для нас было очень важно услышать мнение детей, почему это происходит. И может быть, послушать их мнение о том, что с этим можно сделать.

Первое, что мы сделали – поработали с этими ребятами, узнали их мнение и попытались разработать какой-то механизм предотвращения этих явлений. Основное, что мы выяснили – причина обсуждаемых явлений в учреждениях заключается в том, что взрослым, в общем-то, все равно, что происходит с детьми. Им совершенно безразлично, если дети там занимаются друг другом, и если кто-то кого-то бьет – неважно. Главное, что все живы.

Исходя из этой информации, мы делаем вывод, что в первую очередь нужно обратить внимание на работу с персоналом этих учреждений. Потому что в любом случае детские дома будут какое-то время существовать, и персонал в них остается в такой ситуации, что люди профессионально и эмоционально выгорают и имеют зачастую низкую квалификацию. Им действительно нужно оказывать поддержку, проводить обучение, проводить супервизии, учить тому, как лучше взаимодействовать с детьми, как выстраивать отношения между ними. И мы думаем, что это хотя бы как-то может помочь исправить психологический климат в учреждениях. Это первое, что нужно сделать – именно работа с персоналом.

И второе, как нам кажется, нужно разработать какой-то механизм или систему оповещения для детей, чтобы ребенок мог  сообщить о фактах насилия и при этом не подвергнуться нападкам со стороны группы других детей — мол, он там настучал, он доносчик. Или же, если насилие идет со стороны персонала, чтобы он мог сообщить о нем, минуя директора детдома и тех же самых воспитателей. Нужно продумать какую-то конфиденциальную систему оповещения для детей.

Плюс к этим двум направлениям мы поддерживаем идею законопроекта Правительства РФ о создании общественных комиссий, которые бы состояли из представителей НКО, полномочных приходить и проверять детские дома. Мы эту идею хотели бы реализовать также в Свердловской области и создать общественный совет, прописать механизмы его действия, какие-то критерии его работы. Чтобы эти учреждения проверялись не теми, кто в них работает и не госслужащими, а именно общественностью.

Потому что мы понимаем, что без помощи этим учреждениям очень тяжело живется – и взрослым, и детям. Это такие закрытые системы, которым нужно стремиться к как можно большей открытости. Эту открытость общественные советы как раз обеспечат. Причем не как карательные и надзирательные органы, а как поддерживающие.

Также мы планируем принять договор о межведомственном взаимодействии различных организаций по выявлению и предотвращению насилия в детдомах. Это у нас в ближайших планах на осень. Плюс продолжать работу с группой детей, чтобы еще больше узнать какие могут быть механизмы предотвращения этих явлений – насилия и жестокого обращения; потому что никто, кроме тех, кто там жил, не может сказать как вообще сделать так, чтобы этого не было. А со стороны об этом судить очень сложно.

У вас есть какие-то положительные примеры детдомов или приютов?

Когда мы работали с группой выпускников, нам попадались ребята, которые говорили, что в их детдоме все было хорошо. Это, например, Невьянский детский дом, где не было никаких нареканий ни к персоналу, ни к другим детям. Но это маленький детдом. Там все довольно дружно, всем живется прекрасно, есть своя теплица и т. д. Но в то же время к ним привозили ребенка, который какое-то время находился там и потом не хотел уезжать, потому что в его детдоме все было плохо – там его обижают, бьют…

Мы, конечно, не говорим, что каждый детдом – это зло. Есть и хорошие учреждения, но дети должны жить в семьях – это наша позиция. В любом случае детские дома необходимо поддерживать и контролировать.

У нас на круглом столе называли Тавдинский детский дом как передовое учреждение, которое использует инновационные методы работы…

А за счет чего названный детдом стал таким?

Скорее всего, это происходит за счет позиции руководителя, потому что очень многое в детдоме зависит от директора – насколько он способен подобрать персонал, насколько способен его контролировать. Так и опрошенные ребята говорят, что все зависит от взрослых, от их отношения к детям и работе. Если директор может построить эту систему внутри детдома, там нормально руководить и обеспечить качественную работу сотрудников, ситуация в детдоме будет нормальной, хорошей.

А волонтеры не улучшают ситуацию?

Думаю, они улучшают психологический климат, но они же находятся там не круглосуточно и приходят с предупреждением – праздник провести, урок, мероприятие. Какое-то время они там находятся, улучшают настроение детей, и у работников снимают какую-то напряженность… Но потом они уходят, и система продолжает существовать по прежним правилам.

Естественно, волонтеры – это очень полезный, прекрасный ресурс. Но решить проблему насилия одними волонтерами не удастся.