Анна Гайкалова: «Чем больше я отдаю приемному ребенку, тем больше меня становится»

Писательница, усыновитель и преподаватель из центра «Pro-мама» Анна Гайкалова рассказала корреспонденту фонда «Измени одну жизнь», что же такое на самом деле «качество жизни», как усыновление может поменять самооценку человека и в чем основная проблема современного российского детства.

 — В чем заключается ваша деятельность в центре «Pro-мама»?

В центре «Pro-мама» я веду Клуб замещающих семей. На самом деле, в этот Клуб могут приходить не только усыновители и волонтеры, но и обычные родители и даже люди, у которых нет детей. На базе нашего центра действует Школа приемных родителей, и есть определенные знания, которые мы обязаны дать кандидатам. Я прихожу к ним как человек, который прошел через усыновление и знает на практике, что это такое.

В этом году план моих занятий составлен на год, темы объявлены еще весной. Общая встреча происходит раз в месяц и длится примерно 3 часа. Помимо этого я даю индивидуальные консультации, потому что мне пишет много людей. Пишут, делятся, просят помочь, и получается очень большая работа. При этом мои слушатели могут заказывать мне темы, которые были бы им интересны.

 — Каким темам посвящены ваши семинары?

Нас интересует все. Как устроены взрослые и дети, какие могут быть стыковочные элементы между нами, что должно быть подогнано и кто должен заниматься этой подгонкой. И я, безусловно, считаю, что должны менять себя мы, взрослые, потому что у нас в стране не очень хороша картина и с индивидуальным образованием детей, и с тем, чем у них сейчас занят досуг, и это наше допущение.

Меня интересует наша Россия не только с позиции усыновления, а российское детство вообще.

 — И каково же состояние индивидуального образования?

У нас страдает система образования, и очень заняты родители. А поскольку многие из них максимально сориентированы на материальные ценности, то сфера духовных и морально-нравственных ценностей уходит на дальний план. А это подобно обрушению капитальной стены в квартирном доме, которое, в свою очередь, может привести к обрушению всего здания. Собственно, проблема в том, что нет идеологии. В 90-е годы, когда нам захотелось свободы от ограничений, мы забыли, что, борясь за свободу, надо сохранить культуру.

Из-за этого сейчас у родителей задача глобальная и намного более сложная, чем лет 20 назад, когда общество помогало, а не размывало ценности семьи.

А сейчас и сами родители дезориентированы. Все твердят, что нужна свобода волеизъявления, и родители теряются: где заканчивается их право и где начинается право ребенка? Все эти категории сдвинуты.

 — Где черпать эти ценности: нужно посетить музей, почитать книгу, пойти в храм?

Я думаю, что все вместе. Церковь помогает в воспитании, она дает категории человечности как аксиомы, не требующие доказательства, и с ними потом детям проще подниматься. Музеи – это достояние и культура, которые тоже должны изучаться. Но прежде всего нам надо привести в порядок себя, взрослых, и понять, что материальные ценности не главное. Проблема всякого чувственного удовольствия в том, что потребность в нем бесконечна. Мы поели – и нам скоро снова захочется есть. А когда человек насыщен духовно, он перестает алкать, так как ему есть, к чему обратиться. Важно, чтобы дети осознали ценность таких категорий как отеческое слово, материнский наказ, Родина-мать. Когда нет этих категорий, приходит человек к пустоте.

 — Среди усыновителей очень много людей среднего достатка или совсем не богатых. Наверное, это неслучайно?

У людей, которые имеют меньше денег, освобождается внутренне пространство для поиска… Тогда люди начинают задавать себе вопросы, в частности, искать деток, которые уже родились и которые обездолены отсутствием родителей. Человек получает этого ребенка, и у него качество жизни меняется. Он понимает, что живет не просто так. Очень любят богатые люди это выражение «качество жизни», но, как мне кажется, не понимают его истинного смысла.

Для того чтобы складывалась семья, важно дать правильные ценности.

Нередко говорят: ребенок – свободная личность, это его выбор. А ты смотришь на его выбор, и тебе отвратительно оттого, что ты воспитал, и непонятно, ради чего ты прожил эту жизнь. Мне все-таки важно посмотреть на взрослого ребенка и сказать: «У меня пирог удался».

— А встречались ли вам люди, которые возвращали детей?

Да. И каждый раз это было связано с неверной изначальной установкой, с тем, что был перекос: масса требований к ребенку на фоне отсутствия требований к себе.

Мы заблудились совсем. Маленький ребенок говорит маме: «Ты противная!» А она отвечает: «Как ты посмел мне такое сказать?» Она обижена, она возмущена. А как можно обижаться на муравьишку, который тебя укусил за ногу? Нужно просто пересадить его на зеленый листочек и показать, что он на самом деле должен кусать. А ребенка надо увлечь, нужно  показать, чем ему надо заняться, чтобы у вас не было конфликта.

Мы имеем право обижаться только на ровню, а ребенок нам не ровня, но мы даже этого не понимаем, и мы сшибаемся с маленьким человеком как с абсолютно равнозначной величиной.

 — Наверное, ситуация осложняется тогда, когда у этого человечка травма брошенности в анамнезе…

Конечно же. В ленте ЖЖ «Волшебный пендель» (https://volshebnypendel.livejournal.com/ ) я привожу такой пример. Человек попал в катастрофу. Мы приходим к нему в больницу и видим его в гипсе, трубках, капельницах и понимаем – это надолго. Каждая косточка должна у него срастись, а это займет много времени. А сколько срастается душа? И очень важно, что происходило до того, что этому ребенку дали, что он успел в себя впитать? Это же целая вселенная изуродованных подходов к одному маленькому человеку.

Мы должны осознавать космизм и глобальность этой задачи. А если мы беремся за такую задачу, то сами становимся космичны. Мы уже не маленькие болонки, которые лают из-за угла, потому что испугались, а большие люди, которые не боятся объять эту задачу. Вот тогда и растет самооценка, а вовсе не тогда, когда мы джипами облеклись. Нельзя радоваться тому, что я есмь джип.

 — Лучше не иметь джипа и быть отцом семерых детей?

Конечно, но только тогда, когда человек с ними справляется, когда они не разнесли его вселенную на куски. Чем человек на себя больше возложил и вынес, тем у него больше чувство сатисфакции.

 — В своем блоге вы пишете, что знаете, как сделать «своим насквозь приемного ребенка». Как это сделать?

Вот если я так, как с вами разговариваю, с ним живу всю жизнь, то так оно и делается. Если он мой насквозь, то и я его насквозь, и от этого меня не становится меньше. Чем больше я отдаю, тем больше меня становится.

 — Каким нужно сформировать отношение ребенка к его кровным родителям?

Если мы заклеймим родителя ребенка, то будем заклеймены сами, потому что нельзя отрывать ветку от ствола, даже срубленного. Поэтому мы должны найти оправдание.

Мы должны понимать, что можно быть благодарными кровным родителям за своих детей, которых бы у нас не было, если бы не они, даже несмотря на то, что они потом их бросили.

 — Согласны ли вы с мнением о том, что следующий приемный ребенок должен быть младше предыдущего?

Я разделяю это мнение. Этим можно пренебречь лишь в ситуации, если родитель – ярко выраженный лидер, который сможет приостановить все попытки детей свернуться в клубок дерущейся стаи. Если же у родителя нет лидерских качеств, то подвергать существующих детей возможности быть задавленными пришедшими, не следует.

Если маленький ребенок придет туда, где есть младшие дети, то информация к маленькому пойдет от старших и от родителей. А если он придет, и он старший, он начнет доминировать и предлагать маленькому ребеночку, который уже есть в семье, свои искорёженные ценности, а маленькому нечего будет противопоставить. Этим мы отягощаем задачу всем. Может быть, и обойдется, но большая вероятность, что нет. Тогда зачем это делать? Зачем подставлять всех и себя под риски?

 — Как понять, готова ли семья к новым приемным детям?

Это индивидуальный вопрос для каждого родителя. Для меня главный критерий – моя способность охватить моим вниманием каждого ребенка и точно знать каждый день, что никто не ушел обиженным из тех, за кого я в ответе.