«Мама, я убью тебя»: фильм о сиротах, который ужаснул вице-премьера

Автор Елена Погребижская: «Все, что вы видите в фильме и что вас возмущает, — законно. Парадокс в том, что люди, которые работают в сфере коррекционных интернатов, действительно убеждены, что все делают правильно".

51 минута фильма и 1 час обсуждения — в клубе «Artefaq» показали документальную картину Елены Погребижской «Мама, я убью тебя». На экране — воспитанники и сотрудники подмосковного коррекционного интерната. Среди зрителей в зале: волонтер; психолог; сирота с двумя высшими образованиями; дефектолог; сторонница «зачем столько негатива, проблему можно решить только любовью»; коллега-документалист. Автор картины пообщалась со зрителями, и мы выбрали из беседы самые показательные и любопытные реплики.

Настя, Сашка, Леха, еще дети, волонтеры, директор интерната, преподаватели, психолог, врач психиатрической лечебницы — в первую очередь фильм поражает своими лицами. Дети с диагнозом «олигофрения в стадии дебильности» ничем не отличаются от нас с вами; сотрудники интерната, напротив, меньше всего похожи на нормальных людей.

Погребижская в течение года ездила со съемочной группой в коррекционную школу-интернат в подмосковном селе Большое Колычево. Фильм — не журналистское расследование, в нем минимум авторских комментариев, в основном вопросы детям и взрослым и их ответы. Но автор показывает такое и так, что комментариев не нужно. Когда директор школы говорит: «Ты заметила, что все дети больные? Они не такие, как мы». Когда один мальчишка делится с волонтером: «…Я узнал, что мама отказ подписала, тогда все, я ее любить перестал. Я до такой степени разозлился, что убить ее хотел, нож ей воткнуть в глотку!», а другой рассказывает, что «в психушку можно попасть за баловство, с воспитателем если огрызешься». Когда штатный психолог на вопрос «Что самое трудное в вашей работе» отвечает: «Ну, даже не знаю. Пожалуй, вести документацию».

Пока фильм «Мама, я убью тебя» видели немногие. Фильм показали по кабельному телевидению; Елена Погребижская пытается выйти на руководство «Первого канала». Но уже сейчас у картины большая история. Благодаря личному участию Чулпан Хаматовой, DVD с фильмом попало на стол вице-премьера Ольги Голодец. Она назвала увиденное «ужасом и Средневековьем» и пообещала лично разобраться в ситуации. Как результат — директора интерната уволили; в стране пересмотрели психиатрические диагнозы 946 детям; сотрудники сиротских учреждений получили негласный запрет отправлять детей «в психушку» в наказание за плохое поведение.

Путешествие в искривленное пространство

Елена Погребижская: «Мы снимали в интернате целый и год, и у меня было ощущение, что там немного искривленное пространство. Например, каждый раз наше появление было как первое — паспортные данные, время и цель визита. Через два дня — все по новой. Люди как будто обнулялись. Может быть, поэтому директор интерната был так удивлен, когда увидел результат. Снимали себе, с детьми говорили, никуда не лезли. Никаких журналистских расследований. И вдруг такое.

После фильма что-то действительно изменилось. Сняли директора Колычево. Меня предупреждали, что такое может произойти. Типично чиновничья реакция — найти виноватого, закатать в асфальт и забыть. Я, вообще, не этого добивалась, хотя, поверьте, никто из съемочной группы не огорчился, что его уволили.

Тем не менее мы преодолели несколько сантиметров огромного расстояния. Я знаю, что после фильма директора интернатов получили негласное распоряжение не наказывать детей психушкой. Время от времени это случается, но, если обратиться в приемную Голодец, — разберутся. Кроме того, стали пересматривать психиатрические диагнозы — 946 детей в стране «перевели» из умственно отсталых в «нормальные».

«Все, что нас возмущает в системе интернатов, — законно»

Елена Погребижская: «Все, что вы видите в фильме и что вас возмущает, — законно. Парадокс в том, что люди, которые работают в сфере коррекционных интернатов, действительно убеждены, что все делают правильно. Что «нет никаких психологических травм от потери родителей, потому что у детей короткая память». Что диагноз «олигофрения в стадии дебильности» верный и оспариванию не подлежит. Что детям не надо никакого будущего, кроме того, что их ждет — потому что «не всем же быть учеными, стране нужны швеи и мясники». Что психушка, где пациентам колют запрещенный во всех цивилизованных странах аминазин, — вполне приемлемое наказание за проступки. И только представители НКО и волонтеры видят все нашими глазами. Но они в интернатах — гости, у них нет власти изменить что-то глобально».

«Зайчики рождаются от зайчихи, а змееныши от змеи»

В дискуссии о фильме прозвучали самые разные мнения. Срез общества — в миниатюре.

Дефектолог выступила в защиту медико-психолого-педагогических комиссий, которые ставят психиатрические диагнозы: «Да, в таких комиссиях попадаются махровые дуры. Но в целом я смотрю на героев фильма и вижу, что у них, и правда, такие заболевания. Это видно даже по лицам. Давайте не забывать, от кого появляются такие дети. Зайчики рождаются от зайчихи, а змееныши от змеи».

Елена Погребижская: «Дело не в дурах из комиссий, дело в больших деньгах, которые замешаны в этой сфере. Отдавать детей на усыновление невыгодно. А чем больше диагнозов у ребенка — тем меньше шансов, что его усыновят. За всю историю существования колычевского интерната не усыновили ни одного ребенка. Настю, одну из героинь фильма, хотели взять в семью — не дали. Каждый второй ребенок, попадающий в систему сиротских учреждений в России, получает психиатрический диагноз. Вы считаете, что такое возможно? Чисто статистически».

Дефектолог: «В обществе — невозможно. В детском доме — возможно. Если мать запойная алкоголичка, а отец наркоман, — легко!

Реплика из зала: «У меня мама алкоголичка, папа наркоман. Два высших образования. Прикол в том, чтобы не попасть в систему. Там поломают. Меня вырастила бабушка».

О мракобесии

Психолог: «Фильм вскрыл одну важную проблему. Наше мракобесие в отношении психологии и психиатрии. Психолог, которого я увидела на экране, — яркое тому подтверждение. Каждый ребенок попадает в коррекционный интернат на пике тяжелейшей психологической травмы. Если с ним серьезно заниматься в течение года, он станет другим человеком. Это время важно не потерять, потому что пройдет несколько лет — и момент будет упущен».

Волонтер: «Все, что показано в фильме, правда. Большинство диагнозов — липовые. Кроме того, их ставят в момент, когда ребенок только-только попал в интернат, когда травма потери родителей — еще свежая. Человек в состоянии шока, горя — да, он больной. Ему можно поставить много диагнозов. Но, если с ребенком работать, он сможет преодолеть в себе эту травму и развиваться дальше. Надо ломать систему «замороженных» диагнозов. И сделать это можно только с помощью постоянного общественного давления. Снова и снова говорить о проблеме».

Реплика из зала: «Фильм много говорит о нас. В российском обществе болезненно воспринимают понятия «норма» и «патология». Этот постоянный страх: «А они нормальные? А я — нормальный?» Навесить ярлык, отделить одних от других. Если у человека нет ног — пусть учится в специальной школе, если у него другой цвет кожи — путь живет в гетто. Что будет, если воспитатели из фильма «Мама, я убью тебя» поймут, что они делают что-то ужасное, что их воспитанники — такие же, как они, а не люди второго сорта? Наверно, у них внутри что-то сломается».

Об ответственности взрослых людей

Сторонница «зачем столько негатива, проблему можно решить только любовью»: «Лена, ты спрашивала детей, хотят ли они сниматься? Ты не боишься, что после выхода фильма они замкнутся, перестанут доверять людям?»

Елена Погребижская: «Съемки шли целый год, и, да, дети были согласны. Фильм они видели, и я могу сказать, что степень их доверия к людям не изменилась».

Реплика из зала: «Я работаю с аутистами. Некоторые мои коллеги говорят: «Вероника, нельзя говорить это слово, мы работаем с людьми, а не с аутистами». Но если я не назову вещи свими именами, многие люди так и не узнают, что такое аутизм. Если «дятлы» — такие люди, как Елена Погребижская — не будут долбить монолит системы сиротских учреждений, эта глыба так и будет стоять. И детям, героям фильма «Мама, я убью тебя», будет только хуже».

Сторонница «зачем столько негатива, проблему можно решить только любовью»: «Долбить монолит нужно с любовью. Зачем поднимать волну негатива, возмущения? Зачем посылать проклятия на головы воспитателей, которые на самом деле несчастные люди? Омертвевшим душам нужно сострадание».

Елена Погребижская: «Могут быть разные точки зрения. У меня нет к сотрудникам коррекционного интерната никакого сострадания. Взрослые люди должны отвечать за свои поступки».

О документальном кино

Никита Тихонов-Рау, режиссер-документалист: «Сейчас документальное кино в России, как острый скальпель, вскрывает самые острые проблемы. Система сиротских учреждений, которой вы, Лена, коснулись, очень сильно испугалась, озлобилась, закрылась. До такой степени, что другим документалистам стало трудно идти по вашему пути. Почему это произошло? Потому что в этой сфере крутится очень много денег. На содержание одного ребенка интернатам выделяется порядка 80 тысяч рублей в месяц. Дети в этой машине — бензин.

Фильмы нужны в том числе для того, чтобы увести большие деньги из системы сиротских учреждений — перенаправить их на усыновление, на патронажные семьи».

«Я хочу вогнать кол»

Елена Погребижская: «Я хочу вогнать кол в систему. Хотя само слово «система» мне не нравится. Мы не винтики в большом механизме; не ничтожные пылинки, которые ничего не могут. Это институт, устройство. И я буду с ним бороться.

Я не мудрый человек У меня была масса дискуссий на тему того, что проблему «можно исцелить только любовью» и «надо всем сострадать». Я не сострадаю людям, которые калечат жизни детей. Я возмущена. Это не мудрая позиция. Но моя цель — вогнать кол в колеса этой машины. Так, чтобы она сломалась. Потому что дети должны жить в семьях, у детей должно быть право на свободный выбор.

Зрители часто спрашивают меня: «Что мы можем сделать, чтобы изменить ситуацию?» Я не политик и не могу сказать: «Голосуйте за мою партию, и в стране будет порядок». Может, я сейчас ошибаюсь, но мне кажется, что не существует одного совета для всех. Каждый сам может определить свою роль в борьбе добра и зла. Если вы хотите занять активную позицию, занимайте ее самостоятельно. Я вот кино снимаю».

«Мама, я убью тебя» — часть трилогии про сирот. Второй фильм, про семейное устройство, сейчас в монтаже. Елена Погребижская хочет снять третью картину — «Васька». Ее герой — выпускник психоневрологического интерната, который борется за право жить, учиться, выбирать свое будущее самостоятельно.