Сиротские истории. Анечка и конфета

Она хочет быть услышанной, завоевывает внимание, лишь бы только этот взрослый был с ней хотя бы на этот небольшой период, находился с ней здесь и сейчас

Часть 5. Сиротские истории. Анечка и конфета

Читать все записи в блоге Natalie Bright

И снова я рассказываю вам про Аню, про первую встречу с ней, такой удивительной, сильной и яркой девочкой. Наше общение было очень показательным для меня — именно такого ребёнка описывали нам в ШПР (к слову, у меня она была очень информативной и хорошей). Я смотрю на Аню и думаю о том, что с неё, наверное, можно было бы писать психологический портрет.

И в то же время, это общение с ребёнком было глубоким, совсем не поверхностным, которое иногда бывает при первом знакомстве, а каким-то очень открытым и честным…

После прошлой заметки, некоторые читатели спросили меня в личном сообщении — выиграла ли команда Ани, получила ли призы. Об этом я обязательно напишу в следующий раз, а пока расскажу о том, что происходило, пока мы ждали конца игры и объявления результатов игры.

Надо признаться, дело это было не очень быстрое. Команды собрались на площадке у финиша, в основном подростки. Старшие болтали в своём кругу, иногда их атаковала малышня и было интересно наблюдать, как 15-17-летние парни сажают малышей на спину, чтобы покатать, щекочут их или держат на коленях.

Анечка несколько раз подбегала к столу с призами и пыталась угадать, что же достанется победителям. Там была сгущенка (которая оказалась самым ценным призом и все ребята, маленькие и постарше, поглядывали на неё особо внимательно), футболки участника, медали и кубок. Пока мы ждали, когда другие команды закончат маршрут, Аня звала меня с ней играть — а именно, поддерживать за руки, пока она учится кататься на скейте.

— Смотри, как я умею! — И она ехала прямо.

— Смотри теперь, как я могу! — И она давала ход назад.

— А теперь будет крутой разворот! — и она намеренно старалась развернуться у сидящих рядом ребят и воспитателей, показывая всем своё мастерство.

В эти моменты я держала её за обе руки, как она и просила, проделывая с ней простые трюки и развороты, думала о том, сколько энергии она тратит, чтобы заявить этому миру о себе.

Она первая идёт на контакт, хочет быть услышанной, предлагает варианты взаимодействия со взрослым, завоёвывает внимание, демонстрирует свои таланты, лишь бы только этот взрослый, которого она выбрала в данном случае в моем лице — был всегда активно вовлечён, находился только с ней хотя бы на этот небольшой период, здесь и сейчас.

И я играла. Возила её на скейте, держала за руки, внимательно слушала и болтала с ней о том, о сём. В какой-то момент она пожаловалась:

— Ты знаешь, а я уже, кажется, есть хочу.

— Понимаю, я тоже уже проголодалась немного. Да, у нас ещё игра не закончилась, а уже почти время обеда… Я слышала какие-то ребята пошли есть в «семью» (так называется в центре квартира, где живут дети, но об этом я узнала позже, а тогда — просто повторила услышанную в разговоре странную для меня фразу). А тебе можно пойти и тоже перекусить?

— Это другая «семья», они большие, а у нас ещё не наступил обед, вон там наша воспитательница стоит с ребятами, значит нас никто пока не покормит. (Вздыхая, она перестала кататься на скейте и села на скамейку).

— Эх, Анюта, тогда придётся тебе подождать.

Аня сидит тихонько и о чём-то напряжённо думает. Потом вдохновлённо восклицает:

— У меня идея! Нам перед игрой гости конфет дали, такие шоколадные медальки, они у воспитательницы должны быть, подожди, я сейчас! — она срывается с места и бежит по направлению к цели.

А я обращаю внимание на то, как ребёнок пытается самостоятельно решить возникшую проблему…

Приходит грустная, сообщает:

— Нет конфет, их отдали на кухню. А я так надеялась… (вздыхает).

Я сижу и мысленно перебираю вещи в своём рюкзаке. Салфетки, антисептик, книжка, блокнот, ручка, кофта на случай холодов, зонт — на случай дождя (да, иногда сама удивляюсь, что я обычно собираюсь куда-то, как в поход, если не знаю, во сколько вернусь домой — не хватает, разве что, палатки :)), а ещё там много разных мелочей, но в термосе — чай (и кажется, я даже не пила его ещё), конфета… Точно! У меня наверняка есть одна шоколадная конфета, потому что до сих пор имею такую привычку носить с собой сладости про запас… И я задаю себе вопрос, а можно ли Ане конфету? Или воспитатель намеренно не дала ей шоколад, чтобы не перебивать аппетит? Также, мне сразу вспоминаются правила, что гостям нельзя кормить детей в детских домах. Но, ребёнок грустный. А у меня в рюкзаке чай и конфета.

Мои размышления перебивает звонкий любопытный голос Ани:

— Интересно, а что у тебя в рюкзаке?

(И как она догадалась, что я думаю о том же? Наверное, всё так же искала варианты найти что-то поесть…)

— Как раз пытаюсь вспомнить. Аня, погуляй пока здесь, я сейчас приду.

И я направляюсь к воспитателю, чтобы узнать, могу ли я угостить Аню шоколадной конфетой, нет ли противопоказаний, аллергии или правил на этот счёт. И невзначай сообщаю, что ребёнок хочет есть и грустит.

— Да, обед у нас только в конце мероприятия. Конфету, говорите? Можно. При одном условии. Если договоритесь с Аней, что она в обед съест суп.

Воспитатель расположена ко мне, улыбается и не против моего участия. Кажется, она радуется своей блестящей идее о моей договоренности с ребёнком про суп. Вероятно, это блюдо не пользуется популярностью у Ани.

Подхожу к ней.

— Аня, а ты суп любишь?

— Ну, так-себе. Смотря, какой…

— Тот, который сегодня у вас будет! (смеюсь).

Тон моего ответа веселый и немного шутливый, Аня улавливает юмор и с интересом слушает дальше.

— Аня, тут такая история: у меня есть конфетка. И мне разрешили тебе её дать. Только в обмен на то, что ты тоже мне кое-что дашь.

— Что же? — она смотрит на меня удивлённо.

— Слово, что поешь суп, который будет в обед (я улыбаюсь и смотрю на её реакцию). А воспитательница твоя проверит. Ты согласна?

— Ну хитрюга эта Мария Сергеевна, вот придумала такое! (Аня вскакивает со скамейки, но видно, что ей весело).
Ла-а-адно.

Она протягивает и пожимает мне руку, как будто подтверждая наш договор. Взамен получает конфету, от чая усиленно отказывается, я рассказываю ей, что обычно хорошо делиться чем-то с друзьями, и вот, я делюсь с ней, но немножко жаль, что у меня конфета всего лишь одна.

— Только для меня? — переспрашивает Аня и в её интонации улавливаются нотки какой-то радости. Не потому, что другим не дали, а потому что «вкусняшку» дали лично ей.

— Да, Анюта, только для тебя.

И мы сидим вдали от остальных, ребёнок счастлив и поедает конфету втихаря, чтобы другие не видели, грусти больше нет, но вопрос повторяется снова:

— У тебя только для меня конфета была?

— Да, Аня. Только для тебя.

И я не знаю, что делает её счастливой больше — конфетка или моё неоднократное повторение «ТОЛЬКО для тебя, Аня», «только ДЛЯ ТЕБЯ».

(продолжение следует)