Моя и наша с дочкой адаптация. 1 часть

Первые два года совместной жизни были, наверное, самыми тяжелыми и непонятными

Часть 59. Моя и наша с дочкой адаптация. 1 часть

Читать все записи в блоге Натальи Сумской

Эта глава состоит из двух частей и повествует о первых двух годах нашей совместной жизни.

1 часть.

Иногда мне казалось, что никакое взаимопонимание в нашем случае вообще невозможно. Ведь взаимопонимание строится между людьми, а Алина инопланетянин с   набором каких-то страхов, рефлексов, импульсов, оров, визгов, истерик, криков, заученных фраз и автоматических действий.

Но иногда в дочке проявлялось что-то теплое и живое — она могла чем-то поделиться, добровольно помыть посуду, искренне жалеть голодную собаку. Но эти проблески в сознании были такие редкие, что становилось очень грустно. Мы бегали по психологам, психиатрам, невропатологам. Но результата почти не было. Ребенок совсем не рос. Как взяла из детдома 127 см и 19 кг – так и есть. Алине 11 лет.

В психологическом развитии тоже не очень заметные изменения. Я штудирую книги по психологии… Результат почти ноль.

Дочка ворует, врет, учиться совсем не хочет. Заставить что-то сделать – не реально. При любом раскладе сразу истерика! Она может начать кричать в 2 дня и до часу ночи орет! Ее нельзя переключить, отвлечь. Обнимаешь — брыкается и еще больше орет! Она не слышит тебя и не видит. Кричит до камлания, ее начинает трясти, и она засыпает! Это очень страшно! Ты ничего не можешь сделать.

Иногда мне казалось, что ребенок психически болен. Я изучала книги по детской психиатрии. Некоторые поведенческие симптомы были очень похожи на ряд заболеваний. Психиатр настаивал на госпитализации, но меня смущали некоторые Алинины действия. Я вроде уже согласна, но что-то меня удерживает. Интуитивно чувствую, что ребенку туда не надо. Какое-то шестое чувство останавливает, и я все тяну и тяну. За два года я превратилась из очень спокойной дамы в истеричку, сама начала принимать успокоительные.

Алина временами была задумчивой, внимательной и даже нежной. Я надеялась, что «инопланетность», когда-нибудь все-таки кончится. Дочка поймет и разберется в наших «можно» и «нельзя».

Еще меня смущало, что ее агрессия была направлена только на меня. Она кричала, орала, каталась по полу, истерила, кидала, швыряла, хлопала дверями, топала ногами… Но все это Алина проделывала только со мной. С другими людьми у нее было совсем другое поведение.

С чужими Алина была очень мила, она заискивающе улыбалась, заглядывала в глаза.  Если ей что-то давали или угощали, заученно благодарила и говорила, что такое она никогда не пробовала или не видела, или что именно это ей всегда хотелось. Создавалось впечатление, что у ребенка ничего нет, и ее очень плохо кормят.

Она никогда не жаловалась окружающим, что я ее не кормлю, ничего не покупаю или плохо обращаюсь с ней, но сам вид говорил об обратном. Ее все жалели, подходили ко мне стыдили, обсуждали и т. д.

Мой родной сын жил отдельно, появлялся дома наездом. Но с ним Алина всегда была любезна, кротка, учтива и мила. Хотя за все время, у него с ней было всего два серьезных разговора.

1.Стала ездить к нему в гости и вытаскивать деньги из копилки.

2.Жесткая беседа про донос и предателей.

Однажды Алина проболталась: «Наконец-то Санька уехал. Я теперь могу себя вести, как хочу».

С Богданом, другом сына, дочка первое время вела себя, как шалава. Вешалась ему на шею, вихляла перед ним попой и т. п. Мне очень много усилий пришлось приложить, чтобы все это прекратить. Я думаю, помогло только то, что я Алине сказала, мол, Богдану не нравятся развязные девочки. Он любит скромных. Пришлось показывать, как надо себя вести. Здесь Алина прирожденная артистка. Она быстро научилась этикету.

С моей подругой-соседкой Алина была разнообразной: иногда агрессивной, иногда учтивой и послушной. Но все равно, как-то потише. Ее агрессия не была такой бурной, как со мной. Создавалось впечатление, что только меня одну она ненавидит.

Я каждый день килограммами покупала колбасу, конфеты, печенье, фрукты и т. д. Она все молниеносно съедала. Я поражалась, куда все это влезало! При этом дочка не страдала излишним весом и была очень маленькая ростом.

Бывали эпизоды, когда Алина переедала, ей становилось очень плохо. Мне приходилось ограничивать ее в еде! Я чувствовала себя жандармом, отбирающего еду у бедного ребенка!

Больше года продолжалось обжорство! Она могла съесть за день (пока я на работе) кастрюлю супа, миску каши, 5–6  котлет, батон колбасы (1-1,2 кг), хлеб, килограмм конфет и т.д.

Прихожу с работы — дочке плохо, она переела! Никогда не говорила, что у нее что-то болит! Терпела до последнего! Дважды я вызывала скорую!

Прятала еду по всему дому. Я понимаю, сказывалось голодное детство и стресс! С точки зрения психологии, я могла объяснить практически любой ее поступок! А вот с точки зрения логики — нет! У меня дома всегда есть продукты! Холодильник забит полуфабрикатами. По выходным я вместе с дочкой готовила их. Я научила ее готовить простые вещи! У моей дочки все хорошо получается! Она свободно может разогреть, поджарить и т. д.

Я не запрещаю ей брать еду и кушать. Но моя голова отказывается понимать, зачем брать и прятать?

Зачем недоеденные беляши прятать под кровать? Зачем есть конфеты, а фантики закидывать на шкаф? Зачем кусок колбасы засовывать под подушку? Суп сливать в баночку и ставить за унитаз?..

Дома за неделю разводила такую грязь! По выходным мне приходилось все это находить и убирать! Дочка никогда не сознавалась, куда спрятала! Искала сама и по запаху. Она кричала: «Ты меня задолбала со своей уборкой! Хочу жить на помойке!»

Все действия и движения Алины несли колоссальную энергию разрушения. Любая вещь оказавшиеся в ее руках была сломана, разбита, испорчена. Ставит чашку на стол, обязательно отвалится ручка. Вилки, ножи, ложки постоянно с грохотом падали. Тарелки разбивались. Стоит Алине пройти возле стула, он обязательно падал. Стол «сам» двигался. Все летело, царапалось, обои отрывались, ручки на дверях отваливались. Я никогда не видела такого ребенка.

Еще нужно добавить вечный визг, крик, ор, грохот, издаваемый Алиной. В то же время она могла часами сидеть на диване и щелкать расческой. Обращенную к ней речь, сказанную тихим голосом, она игнорировала. Ее швыряло из крайности в крайность.

Вечные истерики, скандалы, упреки. Ее постоянное: «А-а-а, ты меня не любишь, поменяла меня на…» Я не могла куда-то сходить без Алины. Также ко мне никто не мог прийти. Стоял вечный ор.

Дочка разнесла полдома. Куча сломанных и испорченных вещей. Она маленький разрушитель.

Для нее я просто воспитатель. Я чувствую, она меня не принимает, она никому не верит. Если бы я знала, что я ее шестая мама! В детдоме воспитатель сказал, что был лишь один возврат! А тут оказалось 5! Что в душе у ребенка? О чем она думает?

Даже страшно представить, что за неполных три года (Алина попала в детдом в 7 лет, у меня она живет почти с 10 лет) дочка поменяла 5 семей! И все ей что-то обещали, рассказывали, требовали! Разлучили с любимым младшим братом, о котором она заботилась с рождения. Единственным родным человеком!

Она всем мстила, за все! А я оказалась крайняя, мне по полной! Дочка систематически провоцировала меня на крик. Все мои успехи в воспитании родного ребенка потерпели «фиаско»! Дочка непробиваема!

С ней работают психологи. Лично мне они очень помогли. С дочкой сдвигов почти нет!