Хотела помогать детям…

Многодетная мама, приемная мама и мама вообще я уже почти семь лет. Детям сейчас от трех до двенадцати лет

Часть 13. Хотела помогать детям…

Читать весь блог Александры Матвеевой

В своих мечтах о приемном родительстве я долго-долго (ну лет двадцать точно) лелеяла образы того, как я — а потом мы с супругом — будем помогать детям.

Но это дети помогли мне.

Разными своими делами они помогли мне увидеть внутри себя кое-то очень отвратительное – раздражение, гнев, нетерпение, усталость, уныние, печаль – и прочие внутренние немощи, которые стоят на пути к счастью и миру в душе.

Так, семилетний Денис в день, когда умерла моя мама – Царствие ей Небесное – обиделся, что его, когда мама умирала, не отпустили кататься на самокате – и выбросил в мусор драгоценности, которые мама мне дарила в память о ней.

Признался он в этом только через два дня, когда мусор был уже давно на помойке, а до этого утверждал, что разбил их об стены и куда-то кинул под шкафы. Если бы он вовремя сознался, их можно было бы еще спасти, хотя бы обломки.

Шестилетний Сережа, увидев в поликлинике свою кровную бабушку, которая особо не захотела с ним разговаривать, огорчился так, что разорвал в клочья штук 30 книжечек – добрые, красивые, столь любимые другими детьми «Жития святых для малышей». Растерзал и описал.

Дети плакали. Сережа не сознался, и мы подумали, что это его младшая сестра Валерия, которая спала рядом с этими книжечками. Потом, когда в Сережиной кровати стали появляться единичные дополнительно разодранные книги, мы смекнули, что это он. И он сознался, сказал, что обиделся на бабушку, поэтому рвал книги.

Как я его утешала, обнимала, сочувствовала! Как эмпатизировала! Как пыталась контейнировать его переживания! Со всех сторон ему по-доброму все объяснять, и про бабушку, и про то, как по-другому можно выразить свою обиду и переплавить ее в полезное. Чем дольше я старалась, тем тусклее и опустошеннее становились его глаза, удаляясь от меня все дальше и дальше в какую-то стылую кромешность.

На следующее утро он растерзал еще пару полок книг – путеводители по монастырям, еще жития святых и старинные детские книги 60-70х годов, библиотеку которых я долго собирала. А потом еще пару полок. Я до сих пор клею эти книги, они лежат в коробке размером с небольшой письменный стол. А почти никогда уже Сережу не оставляю одного.

Сережина сестра Валерия пришла к нам вместе с Сережей в пять лет. Почему-то она считала, что трава – желтая, а не зеленая. И что у курицы утенок, а не цыпленок.

И даже если она долго-долго подряд ежедневно повторяла, что трава зеленая, то в ответ на вопрос «какого цвета трава?» она все равно говорила, что трава желтая, и так несколько месяцев. То же и с утенком. У меня три диплома по нейропсихологии, и все равно мне трудно объяснить этот феномен. Хотя, признаки сенсорной алалии у нее были.

Валерия испытывала меня тем, что писала и какала по дому, где ни попадя. Нет-нет, она вполне умела ходить в туалет, просилась в туалет и неплохо контролировала свои естественные отправления. Когда я была рядом.

А когда меня не было рядом, Валерия предпочитала писать и какать по разным углам, или в кучу чистых вещей, неразобранных после стирки или просто около кровати навалить кучу фекалий. Один раз она написала нам дождем даже со второго этажа на первый – встала около печной трубы и стала писать, и все это протекло на первый этаж через небольшую щель в полу около трубы. А еще как-то раз она написала на детские куртки, описала еще и сапожки, и когда я велела ей эти сапожки помыть в ванной, то она, стоя около унитаза, в один сапожок написала, а в другой сапожок, представьте, накакала.

Полтора года все это продолжалось, и мне все это время тоже приходилось не оставлять Валерию вне поля моего зрения. Ну да, кровные родители Сережи и Валерии, по-видимому, развлекались, запирая детей в комнате, где дети писали и какали, куда ни попадя.

Постоянное ломание всего, начиная от карандашей, по которым почему-то ходят, и кончая стиральными машинками, ноутбуками и окнами. Постоянное таскание еды, от которого эта самая еда на девятерых человек оказывается скисшей и заплесневелой, в тот самый момент, когда ты созываешь семью есть.

Попытка поджога! Сотрясения мозга, которое поочередно устраивали друг другу погодки, несмотря на безопасную среду). Каломазание – ну, это просто мелочи жизни. Ребенок – не буду называть имя, у которого в шесть лет тестостерон, как у взрослого дяди и который поэтому снимал трусы в бассейне и пытался без оных приставать к четырехлетней малышке. И еще две чудесные малышки-погодки, которые долго не начинали говорить, зато, когда уж начали, стали болтать! И петь! Без умолку в нашем очень маленьком доме в поле моей повышенной слуховой чувствительности. Плюс семейное обучение четверых детей, которые не хотят обучаться, а если и хотят, то не очень-то и могут.

После трех лет такой жизни мне осенью стало как-то очень трудно дышать. И как-то раз под вечер я заметила у себя странные ощущения, померила давление – и, ой, оно оказалось 220 на сколько-то там при пульсе 48.

Я очень испугалась, попыталась приготовиться к худшему, вызвала скорую, получила приятный укол магнезии. Потом получила назначение таблеток от давления. Побочек от них испугалась еще больше. Двинулась в нутрициологию.

И считаю с тех пор, что в школах приемных родителей и службах поддержки приемных семей просто обязательно должно быть занятие по нутрициологии! Не только для предупреждения выгорания, а просто, чтобы быть по максимуму полезной своей семье.

#семья #дети #нутрициология #приемнаясемья #приемныедети #многодетная

Фото — автора.