Главврач фыркнула: «Время гулять, вот и гуляйте»

Невозможно с ребенком наладить контакт, потому что все остальные дети лезут к тебе и кричат: «А ты мама? А ты чья? А ты к кому? Мама? Мама? Мама?!»

Часть 12. Главврач фыркнула: «Время гулять, вот и гуляйте»

Читать все записи в блоге Татьяны Калачевой

Теперь самое тяжелое. Посещения. Здесь мне хочется разделить именно прогулки с Сашей и то, что я видела вокруг. Поэтому сначала про Сашу.

Можно посещать ребенка утром и вечером на прогулках. Все малыши играют на площадках либо в беседках (для каждой группы своя мини-площадка). Навещающие с детьми гуляют вокруг дома ребенка.

Полоса асфальта, которую проходишь за 10 минут оооочень медленным шагом. Одна скамейка, чтобы посидеть.

Ни игрушек, ни качелей. Это все есть на территории групп, но там невозможно с ребенком наладить контакт, потому что все остальные дети лезут к тебе, пытаются обратить внимание и кричат: «А ты мама? А ты чья? А ты к кому? Мама? Мама? Мама?!»

Вышли мы с Сашей на первую прогулку. Бровь в зеленке, со слов воспитателя, дралась с другими детьми. Долго дома заживала эта болячка, шрам остался брутальный.

За руку меня держит, а пальцы, как амеба, не хватаются, просто висят в моей руке. Глаза в землю, взгляд не поднимает почти.

Очень сильно и громко скрежещет зубами. Нижнюю губу втягивает глубоко, с хлюпом противным. Ногти обгрызены кое-как. Идет очень медленно, неуклюже.

На территории много кошек, но Саша даже слова «кошка» боялась ужасно. Тем не менее, на вопрос: «Где кошка?» уверенно показывала пальцем. Пролетела бабочка, и на вопрос: «Как бабочка летает?» Саша помахала руками, как крыльями. На слова: «Цветочек красивый и вкусно пахнет» Саша нюхала цветок и кокетливо закатывала глаза, типа «да-да, ой, как вкусно».

Минут через 15 Саша стала ко мне привыкать, поглядывать хитро, вцепилась в руку крепко. Сели на скамейку, прижалась ко мне. Уверенно взяла мою ладонь и начала играть в сороку-ворону со звуком! С интонациями и попытками считать пальцы! Потом разволновалась и стала нервно загибать-разгибать свои пальцы.

С удовольствием сидела на руках, прижималась носом к моим щекам. Показывала части лица без ошибок. Только волосы не показала, потому что волос у нее почти нет.

Вечером прогулка была после дождя. Всех детей загнали в беседки, мы ходим по асфальту. Сашу вывели в футболке, по моей просьбе дали кофточку. Остальные дети в футболках. И с соплями до колен. Пора уходить, а Саша вцепилась в меня и ревет.

Следующие прогулки проходили по одному сценарию. Наматываем круги по асфальту, немного отдыхаем на скамейке, опять круги по асфальту. По пути обрываем с кустов листики, цветочки, смотрим на кошек и бабочек.

19 июля был дождь, мелкий противный холодный дождик. Я попросила пустить нас в помещение. Главврач фыркнула: «Время гулять, вот и гуляйте».

Потихоньку воспитатели отвели нас в беседку младшей группы. Там ковры, надо разуваться. Я разула Сашу, а у нее ноги мокрые насквозь, хоть выжимай. Потому что сандалии трухлявые. Я обтерла ей ноги футболкой своей, разулась сама и натянула свои сухие носки на ее ножки.

Обувь у Саши была 18 размера на ее ноге 22 размера. Пальцы поджаты сильно, пятка уехала далеко вбок😱 (дома уже делали массаж, как показал ортопед, ходили по рельефным коврикам, выправили постепенно).

По итогам этой прогулки я сильно простыла, и следующие три дня лечилась и не ходила к Саше, чтобы она не заразилась от меня, и чтобы главврач не придумала по этому поводу какой-нибудь карантин.

Но Саша все равно простыла. Когда я пришла снова, у Саши сопли висели до колен, и воспитатель сказала, что вечером была температура. Только вечером.

Была ли температура ночью? А разве кто-то подходил к ней ночью? Кто-то беспокоился, нет ли жара у ребенка? Дать ли лекарство? Нет, в 10 вечера дали жаропонижающее, и в следующий раз подошли в 7 утра, когда подъем.

В другой дождливый день я уже принесла с собой новые кроссовки и куртку свою для Саши. Она довольная, чуть ли не вприпрыжку, шла в обуви по размеру ноги и куталась в мою куртку, как мелкий гном.

В этот раз главврача не было на месте, и нас провели в музыкальный зал посидеть. Оказалось, что Саша разговаривает. Точнее, пытается. Повторяет «мама, папа», пытается повторять почти все простые слова и слоги.

Связки голосовые не разработаны, получается жутковатый скрежещущий бас. Очень внимательно слушает, обращенную речь понимает полностью. Когда хорошее настроение, пытается под нос себе напевать мелодии и пританцовывать на ходу.

Смотрит очень серьезно, иногда настолько взрослый тяжелый взгляд, что хочется спрятаться от него.

Поговорила с воспитателями группы. Без присутствия главврача Сашу хвалят, говорят, что очень смышленая, ласковая, любит обниматься. Одевается сама полностью, кушает сама, умывается. Упертая, если что не по ее, но это только в плюс, я считаю.

Теперь Саша мимо своей группы тянет меня уверенно за руку, гордо вышагивает и демонстративно не смотрит в сторону других детей. Потому что теперь она ходит с мамой.

Бывают моменты, когда проявляются проблемы. От громких криков, внезапных шумов, просто от перевозбуждения Сашу «коротит» — нервно сжимается и разжимается всем телом, судороги волной идут.

Руки и ноги хаотично мечутся, язык вытягивается на всю длину и изгибается. Широко открывает рот и запрокидывает голову сильно назад. Сглатывает шумно и тяжело.

Если начинает плакать, то плачет долго и надрывно, без слез, просто рыдания и вой. Успокаиваться на руках не умеет, и сама тоже не умеет. Зрелище не для слабонервных.

Начинает выть, когда пора идти в группу. А мне приходится ее отдавать, хотя я знаю, что, как только закроется за мной дверь, Саша за свой вой отхватит хороший подзатыльник. Никто не будет ее успокаивать.

И мне запретили брать ее на руки и обнимать. Потому что «она потом в группе орет целый день», а значит, получает за это, в лучшем случае, по попе. В худшем — успокоительное.

Уже дома мы увидели у Саши на ребрах огромный черный синяк. Это оказалась гемангиома, но в доме ребенка никто и словом не обмолвился про это. И про другие мелкие и не очень синяки и царапины, которые исчезли через пару недель дома.

Год спустя, летом, Саша хорошо загорела, и на коже проступили белые полоски шрамов. Безобразный длинный шрам на плече. Несколько мелких на лице и ногах. Круглые пятнышки шрамов на кистях рук, будто проколы. Четкий прокол на подошве ноги.

Я не знаю, сама она себя так травмировала, дралась с другими детьми, или же это следы методов воспитания сотрудников. Но эти шрамы есть, и появились они в доме ребенка.

При встрече перед прогулками Саша радостно идет ко мне, дает свою ручку тоненькую и сразу тянет подальше от группы. Все чаще на прогулке Саша тянет меня к воротам доме ребенка — на выход. И все больше истерит, когда завожу ее обратно. Все чаще ноет, воет и рыдает без повода.

Мне уже самой хочется сесть рядом с ней посреди дороги и реветь от того, как хочется домой, как хочется забрать отсюда Сашу, и как сильно я соскучилась по Кире.

Утром 26 июля я собрала в пакет новые вещи, которые будут лично Сашиными, достала коляску, которая будет лично Сашиной, и в последний раз зашла в ворота этого «гостеприимного заведения».