Дети и школа

Школа - это стресс. И для ребенка, и для родителя. Я его чувствовала

Глава 31. Дети и школа

Читать все записи в блоге Эльвиры

Ранний подъем, домашние задания, обязанности, расписание. Это все были причины истерик ребенка. И, соответственно, причины моего крика, негодования, моего отчаяния!

Если девочка писала неправильно букву или цифру, она от расстройства скатывалась под стол, плакала, я бы даже сказала выла, стучала пятками по полу.

Это было каждый день, а иногда по нескольку раз в день.

Я пыталась ее оттуда достать, уговорить, успокоить. Получалось не всегда. Иногда она начинала бросать вещи со злости, когда я пыталась их отобрать, она дралась со мной.

Я выходила из себя. Психовала, кричала, уходила из комнаты. Училась быть спокойной, но это давалось с трудом. Благодаря Ане я увидела, сколько во мне злости и нетерпения.

Уроки без меня девочка делать не могла, при этом помощь мою не принимала, злилась, что я ей помогаю, подсказываю. Раз помощь злила ее, я пыталась уходить из комнаты, тогда начиналась истерика, вой и крик.

Иногда я думала, что соседи вызовут милицию или опеку — так сильно кричала Аня. Но я не боялась этого, потому что опеке не нужен еще один ничейный ребенок, значит ее не заберут, ведь ей ничего не угрожает. Она сама себе главный враг.

После истерики напряжение спадало, и мы с Аней делали уроки. И так каждый день. Каждый Божий день!

По прошествии сентября я поняла, что для моей девочки школьного обучения недостаточно. Школьных прописей мало для формирования почерка, времени на обучение чтению тоже мало — дети слишком быстро проходят программу.

Для ребенка из детского дома, который лишен внимания взрослых, который живет в напряженной, небезопасной среде, с которым никто не занимался, обучение в школе очень сложная задача.

Чтение не давалось, по слогам еле-еле. Почерк ужасный. Грамотности нет. Памяти, усидчивости, внимания — ничего нет.

Я пошла в школу, познакомилась с классным руководителем. Учительнице больше 70 лет. Я рассказала ей судьбу Ани, учитель сказала, что все понимает — сама выросла в интернате, после смерти матери. Обещала не сообщать одноклассникам Ани о том, что она приемная и быть к ней более снисходительной.

Проблему раннего подъема я решила так. Если Аня не вставала, то я сама пыталась снять с нее пижаму и одеть ее в одежду для школы. Ане это не нравилось, и она одевалась сама.

У Ани длинные волосы, каждый день нужно заплетать. Она не могла сидеть спокойно несколько минут, ей нужно было что-то делать, играть, что-то теребить в руках. Я разрешала ей брать в руки игрушку или пластилин, чтобы она посидела спокойно.

После школы было необходимо научить девочку ездить домой на маршрутке самой. Учила я ее так. В первый день ей и ее однокласснице я показала, как пойти на остановку. Во второй день они меня вели на остановку. В третий они шли сами, а я метров 100 позади и поехала я на следующей маршрутке. В четвертый день я не поехала в школу, а встречала их на остановке возле дома.

Мы купили девочке кнопочный сотовый телефон. Когда она приезжала домой, то начинала мне звонить, потому что ей было страшно дома одной.

Тогда мы решили и эту проблему — записали ее на кружки. В школе кружков нет, но они недалеко от школы.

Аня весь год приезжала со школы домой, ела, делала уроки, те, которые могла, и уезжала сама на маршрутке на кружок. А потом вечером приходила ко мне на работу, и мы ехали домой.

Вот так и шло время — в школе тяжело, а дома одиноко.