Блог Татьяны Мишкиной. Часть 2. Это мой малыш. Он просто про это еще не знает

Он был такой ранимый и трогательный, такой беззащитный комочек на руках врача, когда наша встреча случилась, что я до сих пор помню солоноватый привкус во рту и ощущение, что ком в горле мешает вдохнуть. Губы были плотно сжаты, как и маленькие кулачки – до побелевших костяшек, черные глаза-вишни смотрели испуганно и напряженно, голова вжалась в плечи, и вся фигурка как-то съежилась, будто ощетинился маленький ежик.

Читать все записи в блоге Татьяны Мишкиной

С Женей и Сашей. Фото — автора.

А еще во всем облике и, особенно, в том, какая тоска лилась из черных глаз, читалась полная, заглушающая страх, безнадежность. И обреченность. Малыш понимал — он слаб и ничего не сможет сделать, если его отдадут в незнакомые руки, боялся этого больше всего на свете и смотрел обреченно — выхода нет! Никто не защитит, не спасет и не поможет. Никого у него нет, кто бы мог заступиться, постоять за него.

Он один. Ничей. А вокруг чужие.

Конечно, я не пыталась его тут же взять на руки, прикоснуться. Да что там – заговорить с ним, приблизиться — было страшно. Он следил за всеми в комнате очень внимательно и напряженно. Ждал, что будет. Я протянула заранее приготовленную мягкую игрушку, которая, по словам психолога, могла разрядить ситуацию. Он не взглянул даже! Все так же сидел неподвижно и ждал. В тесном кабинете, помимо меня и врача, находилось еще трое взрослых, двоих из которых малыш едва ли видел раньше. Он ждал, смотрел внимательно, от кого может исходить угроза, и плотнее жался к врачу.

Ожидание прервала воспитатель. Присев рядом с нами на корточки, она взяла из моих рук игрушку – мягкого бежевого мишку с ярко-красным сердцем в лапках и протянула Жене поближе. Ноль реакции. Тогда она нажала на мишкино пузо – зазвучала детская песенка. Малыш вздрогнул от испуга и разразился громким плачем. Крупные, как бусины, слезки текли по щекам, Женя был безутешен.

Я спешно ретировалась обратно за стол, воспитатель тоже отпрянула от дивана, на котором сидела врач с Женей на руках. Картина маслом – все смущены, растеряны… Врач, сообразив, наконец, что нахождение в комнате с кучей незнакомых теть малыша вряд ли успокоит, унесла зареванного птенчика. Все, и я, в том числе, вздохнули облегченно.

В кабинете повисло молчание. Все смотрели на меня выжидающе. Было видно, как каждый пытался понять по моему выражению лица, что я думаю, как намерена поступить. А что тут думать? Зачем народ томить? Я улыбнулась, и кивнула. Это мой малыш. Он просто про это еще не знает.

Началось пресловутое: «А вы не боитесь?». Я не боялась. Вернее, страхи не были связаны с тем, что мы не сможем подружиться с малышом, принять его сердцем или с тем, что он не ответит нам взаимностью. Я очень хорошо знала, что в этом возрасте ребенок готов и сможет полюбить любого. Что касается нашего — моего и Сережиного — отношения к нему, тут сомнений было еще меньше. Мы так долго шли к этому, столько преодолели препятствий, что наше чувство уже созрело, проснулось, и нужен был только объект любви, сам ребенок. В какой-то момент пришло осознание, что пол, возраст, возможные диагнозы не так важны, они не могут нам помешать любить. А если будет любовь и забота, все придет. И все будет хорошо. Мы просто положились на Божью волю. Первый ребеночек, которого нам предложили посмотреть в министерстве был Женечка. Так тому и быть, решили мы.

После того, как малыша унесли, и мои чувства постепенно улеглись, я совершенно определенно поняла, как правильно мы сделали, что не выбирали долго, не сомневались и не думали, а согласились встретиться с самым первым малышом. Это был наш сын.

Читать также — история приемной семьи Татьяны Мишкиной «Я уверена: есть некое предназначение быть приемной мамой»