Блог Ирины Коршуновой. «Я буду молиться за вас, дети мои…»

Мы заходим в группу, человек 10 детишек радостно на нас уставились. Кто-то спросил: «А чьи вы мапа?» Кто-то просто улыбался. А я искала этого мальчика.

Часть 4. Блог Ирины Коршуновой. «Я буду молиться за вас, дети мои…»

Читать все записи в блоге Ирины

Мы поехали в наш монастырь, где венчались, просить благословение на усыновление. Духовник нас выслушал и сказал: «Я не могу дать вам этого, я благословил вас на супружество, но брать ответственность за ребенка перед Богом я не могу. Но я буду молиться за вас, дети мои, и пусть Господь вам поможет».

Заключение мы получили в декабре. Я сидела и мечтала, что нам позвонят, и мы будем встречать Новый год с ребенком, ведь кто-то очень маленький так хочет подарок и елку. Но нам никто не позвонил.

Тогда мы начали поиски сами. Встали на учет почти во все опеки по краю, в региональный центр… Везде говорили одно: очередь на несколько лет вперед.

Тогда стали искать в других городах, и я заинтересовалась несколькими детьми из Питера. Процедура эта не быстрая, поэтому мы продали машину и поехали в Питер.

Мы обошли несколько опек. Или дети были уже переданы в семью, или детей навещала бабушка, или на ребенка подписали согласие, и кандидаты с ним как раз знакомятся.

В региональном центре я обратила внимание на мальчика 4 лет. Его фотография висела на стенде вместе с фотографиями таких же детей, которым искали родителей. И, на удивление, нам дали направление, чтобы с ним познакомиться.

Мы едем в детский дом, и я очень волнуюсь, но сначала собеседование с директором, психологом и медиком – такой порядок. Встретили нас очень хорошо, а вот информация нас совсем не обрадовала…

У ребенка крайняя степень УО (умственная отсталость) и значительные поражения мозга. Мать всю беременность употребляла наркотики. Несмотря на шоковое состояние я все-таки я попросила познакомить нас с ним.

Мы заходим в группу, человек 10 детишек радостно на нас уставились. Кто-то спросил: «А чьи вы мапа?», кто-то просто улыбался. А я искала этого мальчика.

Оказывается, он тоже уже давно изучал меня, но в его взгляде не было радости или вообще хоть каких-то эмоций. На мгновение его лицо улыбнулось, но это был страшный, просто звериный оскал. Я не смогла выдержать, закрыла лицо руками и, плача, выбежала в коридор.

Директор и медик пытались меня успокоить. А потом спросили: «Вы готовы бросить работу, бросить все и полностью посвятить жизнь этому ребенку? Он агрессивный, ему нельзя ни в детский сад, ни в школу. Он живет на таблетках, и в 30 лет его интеллект останется на уровне шестилетнего».

Нет. К такому мы были не готовы… И мы подписали отказ.

Та поездка надолго выбила меня из колеи. А тот мальчик не раз снился мне, я чувствовала угрызения совести. Помню, поделилась с одной женщиной, она сказала: «Никто не имеет права ставить тебе это в вину».

Ее слова согрели меня. И, конечно, муж – он все время был рядом и поддерживал меня. Много позже он признался:

«Больше всего я боялся, что ты возьмешь его на руки… и уже не отпустишь».

Но Господь, и правда, был на нашей стороне, и через 4 месяца прозвучал тот долгожданный звонок от нашего Ангела-Хранителя о Насте и Ване. Эта девушка из опеки будто появилась из ниоткуда, чтобы дать нам наших детей, а потом исчезла.

Не хочу писать о непонятных явлениях, с которыми многие столкнулись, но работать ей в опеке не дали…