Блог Натальи Тупяковой. Арианочке девять лет

Семь лет назад эта девочка из обычной мамы превратила меня в маму приемную.

Часть 4. Арианочке 9 лет

Читать все записи в блоге Натальи Тупяковой.

Ариана: в доме ребенка и сейчас, в семье.

Вообще, меня очень мучает наличие сирот, и именно не количество, а наличие, ничуть не меньше я бы мучилась, даже если бы один сирота остался в детдоме.

Очень многие мне писали, что стали приемными родителями благодаря моим записям (раньше я писала на пару форумов), и это одна из двух причин, почему я пишу и почему я совсем не ушла из сети до сих пор.

Вторая причина — это моя социальная депривация, потребность в общении, которого я лишена из-за специфического образа жизни.

Читать также — Наталья Тупякова: «Я шла в школу и смотрела: нет ли брошенного младенца?»

Как быстро мелькают месяцы! Помню как вчера, как все начиналось, перебираю воспоминания, как бусины.

Вот первый раз увидела ее фото и сразу решила, что эта детка наша, глубоко тронул взгляд, не должно быть таких глаз у детей.

Вот звоню региональному оператору который раз, чтобы убедиться, что она не плод моей фантазии, а реальная, ждет меня, пока я мучаюсь с документами.

Вот, прежде чем дать мне направление, регоператор говорит, что девочка очень сложная, невролог в доме ребенка очень хорошая и прогнозы дает неутешительные. Регоператор спрашивает, зачем мне такое дитя, ведь есть здоровый, умный кровный сын.

Я выдаю уверенно первое, что приходит в голову, чтобы убедить не препятствовать, что с кровным мое материнское желание здорового и умного ребенка удовлетворено, теперь хочу помочь кому-то менее удачливому.

Ариана в группе в доме ребенка.

Вот я не узнаю ее в группе, и мне вынимают ее из общего манежа — нечто странное, крошечное, синее, задеревеневшее, с зелеными соплями до колен, вручают в руки и провожают в актовый зал.

Там из всех принесенных бесчисленных игрушек ее привлекают мои сапоги и она упорно ползет к ним снова и снова, и пытается их грызть. И снова и снова я ее оттаскиваю и выматываюсь, пытаясь заинтересовать хоть чем-то, увлечь, привлечь внимание, получить взаимную реакцию.

Дважды это удается в период нашего там пребывания. Первый раз — на улице она внезапно на мои беспрестанные словесные потоки откликается слааабым, едва заметным жестом, пытаясь показать нарисованную на заборе бабочку.

Второй раз -демонстрирует комплекс оживления, характерный для младенцев, при моем приходе начав сучить ручками и ножками и пытаясь улыбнуться, что вызвало бурную реакцию персонала, они ведь были убеждены, что она никого не различает, что забор, что человек, что ровесники, что игрушки, для нее одинаково.

Вот невролог дома ребенка и директор полдня убеждают меня, что лучше забрать другого кого-то, поздоровее, эта родилась недоношенной и едва живой, сразу на ИВЛ и в реанимацию поместили, еле спасли (спасибо им), и дают мне разрешение свободно общаться с детьми дома ребенка, чтобы я могла выбрать и потом взять новое направление — на выбранного. Но я уже выбрала…

Директор дома ребенка настроен скептично, колюч и недоволен, но невролог в конце концов все же растаяла и сама отсканировала мне все медицинские документы, подробно отвечая по каждому анализу и обследованию.

В один из таких дней позвонил старший сын, сказал, что плакал ночью. Я переполошилась, потому что такого не было с ним никогда. Оказалось, что ему приснилась «его Аня» и сказала, что очень домой хочет, а ее никто не забирает. Дочь, воробушек маленький, ну, конечно же, конечно, заберу.

Начальница опеки запомнилась. Она поила меня чаем и рассказывала, что хочет удочерить девочку с синдромом Дауна, но муж против, говорила, что во мне она видит что-то такое, что внушает уверенность, что ребенок со мной не пропадет, что поверила в меня, что документы она сделает максимально быстро, даже если придется не спать ночью.

В поезде двое суток дочь кричала в истерике и не ела ничего. Никаких успокоительных нам с собой не дали, хотя в доме ребенка, скорее всего, давали постоянно и не просто успокоительные…

Вытянувшиеся лица специалистов органов опеки в моем городе. Попытки их немедленно отучить ее качаться и грызть до крови пальцы. Вопрос на прогулке при случайной встрече со специалистом: «Жива еще девочка-то?» Хм, то ли такое мнение сложилось обо мне, то ли о ребенке? Второе, скорее.

Дома пару дней она была как пластилиновая, куда посадишь, там и сидела, поднимешь ей руку — так и будет сидеть с поднятой рукой, взгляд в пространство. Когда начала отмораживаться, обнаружилось, что дочь боится всего. Тотально, всего. Боится панически.

Работающая у соседей дрель вызывала многочасовой ор до синевы и судорог, пролетающая муха тоже.

Когда она обнаружила, что в небе облака движутся, это было что-то: приходилось закрывать ей голову капюшоном, прижимать лицо к себе и передвигаться перебежками, выходя на улицу только при необходимости.

На улице еще была страшная трава, страшный песок, машины, собачки, о, мамо мия! Дома тоже было небезопасно: за окном проезжали жутко страшные трактора и мотоциклы, мама по неосторожности вздумала разок включить кухонный комбайн, кто-то за стеной стучал молотком, все дико страшно, поэтому деточка на всякий случай качалась сутками, засунув пальцы в рот и изгрызая их. Попробуй, подойди. Какое на ручки, какие обнимашки и целовашки, о чем это?

Постепенно стала оттаивать и контактировать, но очень долго сохранялось нарушение привязанности, я до сих пор стараюсь не позволять ей обниматься с посторонними. Всегда было в синяках лицо — царапала себе его, билась.

Однажды в связи с очередной травмой лица пришлось даже скорую вызвать и госпитализировать дочку с няней на пару дней для обследования, т.к. половина лица была черной после прыжка об угол кровати.

Она ела только пюре яблочное со сливками и молочную смесь, через год включилась булимия, которую окончательно преодолеть удалось только к семи ее годам…

Ариана стала бурно развиваться во всех отношениях. В два года развитие было на 7-8 месяцев, вес 7 кг. Дома стала расти по 2 см в месяц и начала реагировать на попытки общения, появились первые осознанные звуки, потом слова.

Через пять месяцев дома уже сносно понимала , что от нее хотят, показывала части тела, появились первые лепетные слова. Уже через два месяца жизни дома — в 2,3 года — начала ходить понемногу.

Дочке исполнилось 9.

Эмоционально же… Первые годы жизни с ней у меня было чувство, как у щенка, которого треплют со всей силы за шкирку, не прекращая, периодически прикладывая об угол.

Надя спасла. Тоже сразила меня глубоко трагичным взглядом на фотографии. Когда приехала Надя, то я поняла, что проблема не в том, что из меня такая неудачная приемная мать получилась, а в том, что это сама Ариана так глубоко травмирована и депривирована.

Надя сразу была ласковая и нежная, я обнималась с ней и отдыхала от эмоциональной трепки, которую мне обеспечивала Арианочка. Со временем трое детей друг к другу так удачно приспособились, что не просто дружили, а идеально способствовали развитию слабых мест друг друга.

Читать все записи в блоге Натальи Тупяковой.