«Мы прошли ШПР, но так и не стали приемными родителями»

Значимый взрослый должен олицетворять собой защиту, надежность. Мы пока не подошли к этому рубежу, поэтому решили взять паузу

Москвичи Юрий и Мария Коноваловы поженились минувшей весной. Марии 24 года, она репетитор английского языка, Юрию – 26, он электрик.

Мария в 19 лет стала наставником, у нее уже третий подшефный ребенок. Вместе супруги записались в Школу приемных родителей и прошли обучение. Они рассказывают, почему их стремление взять в семью подростка после занятий в ШПР сменилось желанием взять паузу. Ситуацию комментирует психолог Алексей Рудов.

Пример родителей был заразителен

Мария: «Я загорелась идеей приемного родительства еще будучи подростком. Повлиял пример моих родителей.

Если честно, то родители отнеслись к моей идее приемства очень негативно. Сказали: «Что ты дурью маешься, роди своих!»

На них повлияла история с усыновлением мальчика, наставниками которого они являлись.

Расскажу про их опыт. Они были наставниками маленького ребенка. С точки зрения психологии, это было бессмысленно в силу возраста мальчика. Ему в тот момент было всего 5 лет. Родители созванивались с ним по скайпу, отправляли подарки и планировали усыновить.

Однако мальчик вернулся в кровную семью. Это событие для моих мамы и папы стало очень большой травмой. На этом все закончилось…

Знаю, что в моей семье инициатором взять ребенка в нашу семью была мама, она не раз поднимала эту тему».

В 19 лет я стала наставником

Мария: «С 19 лет я тоже занимаюсь наставничеством. У меня третий подшефный ребенок. Первую девочку удочерили, второй ребенок вернулся в кровную семью.

С девочкой за год общения нормальный контакт у меня так и не установился. У нее было нарушение привязанности — ну, а что еще ждать от системы — поэтому моя подопечная воспринимала меня как некую девушку, которая просто приезжает к ней с подарками. После того, как ее забрали в новую семью, наше общение прекратилось.

Второй ребенок жил очень далеко от Москвы, поэтому видеться мы не могли. Да и само шефство длилось недолго. Условно говоря, мы успели созвониться с ним один раз или два.

Я готовилась отправлять посылку этому мальчику, т.к. у него близился день рождения, но сотрудники детдома сообщили мне о том, что паренек вернулся в кровную семью.

Моему нынешнему подшефному ребенку 13 лет, он живет во Владимирской области. Два раза жил у нас с мужем в рамках гостевого режима. Мы планировали забрать его на лето, но не смогли продлить документы».

Гостевой режим был удобен и нам, и ребенку

Мария: «Вообще, гостевой режим крайне полезен для ребенка, я уверена в этом. В семье он получает полезные навыки.

Правда, у этого мальчика определенные проблемы с учебой, и я пыталась заниматься с ним, но столкнулась с серьезным сопротивлением.

А вот в бытовом плане мальчик прекрасно освоился: и на кухне, и даже научился пользоваться метро, ориентироваться пространстве.

В начале было страшно его даже дома одного оставлять, звала няню, чтобы побыла с ним, но потом он продемонстрировал нам с Юрой свою самостоятельность.

За два года я ни разу не спросила его о прошлом, поскольку считаю, что такой разговор предполагает определенную долю ответственности. Мне кажется, что если ребенка начать спрашивать о кровных родителях, то он может воспринять этот разговор достаточно болезненно. И такой вопрос может быть и уместен, но только в случае, если наставник решился на усыновление или опеку. Без психолога я точно такие разговоры вести не буду.

Мы до сих пор общаемся с ним регулярно: созваниваемся раз в три недели, а раз в два-три месяца я навещаю мальчика, приезжаю к нему.

Ребенок понимает, что у него есть значимый взрослый, есть еще кто-то за пределами интерната, которому можно позвонить, есть какая-то опора и уверенность в жизни в том, что вот он выйдет в этот неизвестный мир, а у него там уже кто-то есть, он не один со своими проблемами и страхами».

Почему мы хотели взять в семью подростка

Мария: «Нам с мужем привычнее общаться именно с детьми старшего возраста.

В Москве мы собрали неофициальный подростковый клуб: встречаемся, общаемся. С тинейджерами классно проводить время, поскольку все на одной волне, что называется.

Изначально клуб был моим детищем (в 19 лет я его создала), затем я встретила Юру, который тоже активно подключился работе, и теперь клуб невозможно ассоциировать только со мной или только с ним. Это единое целое.

Клуб неформальный, а его участники — друзья моих учеников и мои ученики, с которыми мы решили перейти на более неформальное общение, типа ездить в гости, тусить и есть шашлыки, т.е. дети, которым со мной комфортно и мне с которыми комфортно.

Сейчас в клубе около 20 подростков, они делятся на две группы: по возрасту и по, скажем так, мировоззрению. Первая группа — это «ветераны», мы очень давно знакомы. Вторая, новички, они мечтательные и по возрасту чуть помладше».

Юра тоже приобщился к теме приемного родительства

Мария: «Информацию о приемном родительстве я черпала еще из соцсетей. Я подписана на приемных родителей, известных в сообществе: Лану Истомину, Олесю Лихунову.

Плюс читаю профессиональную литературу. К моменту нашего с мужем прихода в ШПР общее представление о детях-сиротах, о наставничестве у нас было.

Юра тоже приобщился. Поначалу я рекомендовала почитать блог Ланы Истоминой или рассказывала про свой опыт, про наставничество, в целом, про систему. И не встретила ни разу какого-то отторжения с его стороны.

Мы с самого начала понимали, что детям не нужны подарки от спонсоров, им нужны родители, значимые взрослые. Только так можно помочь этим ребятам».

Юрий: «Маша часто об этом говорила, и в определенный момент я согласился на обучение. Честно скажу, никогда прежде не думал о том, чтобы стать приемным родителем, и обучение в ШПР было чем-то новым, неизведанным.

Шаблонов и мифов относительно детей-сирот у меня не было, поскольку я читал книги разных психологов, общался с подростками из детдома. Нормальные, адекватные ребята – вот, что могу сказать».

Наша группа в ШПР была потрясающей

Мария: «Мы с супругом задумались над усыновлением этого подростка и пошли в ШПР.

Мы пришли на первое занятие и удивились. Кого там только не было среди слушателей: солидный бизнесмен, владелица собственного бренда одежды, легкая на подъем девушка дизайнер, серьезный учитель математики, женщина предпенсионного возраста (с ней мы обсуждали возможности усыновления ею нашего подростка) и пенсионер, который искал изначально себе скорее подмастерье, чем сына (в конце обучения, мне кажется, это изменилось).

Мы-то думали, что все приемные родители – это молодые пары. Ан нет. Могу сказать, что группа была потрясающей. Разношерстная аудитория – показатель того, что представители разных возрастов и профессий приходят к идее приемного родительства.

После каждого урока проводились часовые обсуждения, психологические разборы. Если в начале модуля я была уверена, что готова взять ребенка, то к концу получался обратный эффект. И так от модуля к модулю, словно маятник: то готова, то нет».

Не хотим выплеснуть свою боль на ребенка

Мария: «Мы понимаем, что в настоящее время не можем дать ребенку необходимую заботу, обеспечить стабильность. По сути, сами проходим этап запоздалого взросления.

Все-таки значимый взрослый, в моем понимании, должен олицетворять собой защиту, надежность. Мы пока не подошли к этому рубежу, поэтому решили взять паузу.

Дело в собственных психологических травмах, проистекающих из детства, юности. Мы испугались (и небезосновательно), что родители могут выплеснуть собственную боль на ребенка».

Когда решимся, выбирать детей не будем

Мария: «Задача ШПР, грубо говоря, отфильтровывать кандидатов. Психологи разрушают стереотипы, засевшие в головах кандидатов, относительно детей. Знаете это: «Мы возьмем девочку с голубыми глазами»?! Люди рисуют в голове идеальную картинку далекую от реальности.

Мы с Юрой не рассматривали малышей, с подростками нам понятнее и привычнее. Не нужно кардинально менять свой образ жизни. Да, может быть, мы просто еще далеки от стандарта детско-родительских отношений.

Когда мы утвердимся в решении стать приемными родителями, то специально никого искать не будем.

Вокруг нас дети сами появляются каким-то странным образом, а подбирать ребенка по каким-то критериям (за исключением возраста, о чем я уже говорила) мы не будем. Да, возраст имеет значение».

Одним из главных инстайтов было то, что я боялся стать отцом

Юрий: «Я пошел в ШПР, чтобы понять, приемлемо для меня это или нет. На одном из модулей психолог разбирал психологические травмы, и нас с Машей прямо накрыло инсайтами.

Один из самых главных инсайтов, который у меня открылся во время учебы, это то, что я боюсь стать отцом.

Второй инсайт: у меня не было именно ролевой модели отца как таковой, потому что мой отец повесился, когда мне было пять лет. Был отчим, но с ним отношения были из разряда «привет-привет», доверительных отношений у нас с ним не сложилось.

Я не знал, как должен вести себя как отец, что я могу дать ребенку как отец. Из-за этого у меня был очень дикий страх заводить детей.

Я уже над этим работаю, я уже, в принципе, с этим заканчиваю, потому что наши психологи дали мне направление, как с этим бороться, что делать.

В чем состоит терапия? Первое, мне важно было попрощаться с отцом. Он умер, когда я был совсем маленький, соответственно, на похороны меня не взяли, и долгое время у меня было ощущение, что отец еще жив.

После ШПР я поехал в родной город, пришел на отцовскую могилу и уже спокойно попрощался с ним. Помимо этого, я читаю литературу о воспитании детей».

Почему дети не должны жить в детдомах

Мария: «Система построена по принципу тюрьмы. Она не ориентирована на ребенка. Это ферма, производство, простите за грубое сравнение».

Кто может стать приемным родителем

Юрий: «Человек, обладающей осознанностью. Он должен четко видеть свои сильные и слабые стороны, поскольку ребенок тоже будет видеть эти стороны и постарается давить на болевые точки».

Комментарий психолога

Фото — из личного архива Алексея Рудова.

Алексей Рудов, основатель первой Школы приемных родителей, клинический психолог, специалист по семейному устройству, многодетный папа:

«На мой взгляд, в рассказе молодой пары очень четко обозначена причина, что делает честь и им, как думающим людям, так и Школе приемных родителей, сумевшей донести, что именно такое приемное родительство.

Наставничество и родительство совершенно разные ипостаси. В родительстве, прежде всего, нужны детско-родительские отношения. Желания помогать, заботиться и интересно проводить время для этого недостаточно.

Для успешности в родительстве, а приемном особенно, требуется огромный запас уверенности, терпения и надежности. Это возможно только с достижением ментальной зрелости.

Хорошо, что ребята осознали, что пока не имеют нужного ресурса, не взяли ребенка в качестве приятеля или компаньона, а стремятся сначала в себе разобраться.

Вы можете получить бесплатную консультацию специалистов фонда «Измени одну жизнь»

В качестве совета, если им интересно, все же сначала нужно пройти полный путь от маленького ребенка, кровного или приемного, скорее, даже лучше от кровного, если нет сложностей.

Это важно потому, чтобы понимать, как ведут себя дети, а не подростки, все равно даже приемный подросток через небольшое время должен будет заново проживать элементы своего недополученного детства, и к этому нужно быть готовыми и лучше иметь опыт».