История усыновления: как незрячего сироту спасли от интерната

Как-то раз Андрей, сотрудник одной благотворительной организации, сидел за компьютером и проверял почту. Ему пришло анонимное письмо с просьбой о помощи: слепой мальчик из дома ребенка приближается к возрасту 4-5 лет, когда его переведут в следующее учреждение – психоневрологический интернат. Попавших туда детей, как утверждают знакомые с системой люди, считают «списанными» — выращивают из них лежащих “овощей”. 

Рассказывая мне эту историю, Андрей попросил сохранить и его анонимность. Говорит, что не любит публичность. Поэтому имена — вымышленные, а географические названия — не слишком определенные.

И тут мне как поперло

Андрей живет в Москве. У его семьи есть небольшая квартира и дача. И четверо собственных детей.  Но на призыв о помощи Андрей откликнулся и решил усыновить слепого сироту.

Когда усыновитель подошел к оформлению документов, он обнаружил, что ему “прёт”, как он сам выразился. Всякий раз, когда возникали проблемы, они решались каким-то чудесным образом. Допустим, нехватка необходимых квадратных метров в его квартире компенсировалась хорошим инспектором из опеки. А страх негативной реакции со стороны родителей оказался ложным. Ну, и по мелочам тоже везло.

За мальчиком Юрой Андрей приехал в поселок в Костромской области. Поселок произвел на него депрессивное впечатление: дом ребенка там чуть ли не градообразующие предприятие. Население много пьет. Андрею рекомендовали не высовываться на улицу после восьми вечера, причем не потому что можно получить по морде, а потому что именно получишь по морде. Точно получишь.

Впрочем, дом ребенка оказался отличным. Как сказал новый папа, по этому учреждению было видно, что там детей действительно любят. Похоже, это какой-то человек оттуда написал ему анонимное письмо с просьбой о помощи Юре. Почему? Потому что, когда Андрей усыновил мальчика, ему опять пришло письмо с таким примерно содержанием: «Спасибо, побольше бы таких людей, как вы».

И правда, побольше бы: в этом доме ребенка еще остались дети (кто слепой, кто с ДЦП). Они все ждут, когда к ним придут мама и папа. «Когда приходишь в дом ребенка, все уверены, что ты приходишь именно к нему», – рассказывает Андрей.

В новой семье

Юра сразу начал называть Андрея и его жену мамой и папой. Но первые три дня в новой семье стали настоящим кошмаром – ребенок все время плакал, «до тошноты», как выразился новый папа. Юра просился обратно в дом ребенка. Впрочем, родители заранее изучали информацию о таких детях, подготовились и были готовы справиться.

Острая фаза кризиса прошла, и когда трехлетний малыш привык к новым условиям, началась социализация в новой семье. Остальным детям 24, 17, 5 и 2 года. Сначала они не могли вопринимать Юру как члена своей семьи, но постепенно — и довольно быстро — он стал своим. С момента усыновления прошел год, и сейчас все хорошо.

Больше всего Юра подружился в этой семье со своей ровесницей — 5-летней девочкой, третьим ребенком.

«Она нашла с ним настолько общий язык, они друг друга понимают, будто всю жизнь прожили вместе», – говорит он.

Инвалидность не обедняет

У Юры прекрасный слух, что часто бывает у незрячих. Но кроме того, у него великолепная память. Как-то раз семья переехала жить на дачу. К ним приезжали гости, и дружной компанией они отправились в один из монастырей Московской области на экскурсию. Они гуляли, разговаривали между собой, рассказывали что-то ребенку. Прошло месяца 2-3, они опять поехали туда. Вдруг оказалось, что  каждый шаг, каждую историю, рассказанную тогда, мальчик запомнил. Хотя ему было всего 4 года.

«Вот его сестра-ровесница вообще ни фига не запомнила, – смеется папа, – что там было, куда мы ездили… а он – ну просто вообще все».

Это только один из способов компенсации отсутствия зрения. Например, когда он садится за стол, он начинает ощупывать предметы, изучать все вокруг. Естественно, при этом он нередко что-то роняет или разбивает. Так он хочет понять, что перед ним находится.

Есть некоторые знакомые, которые говорят: он же инвалид, зачем ему нужно воспитание. Но это все глупости, считает папа. У него есть какие-то особенности, ему есть к чему привыкнуть. Но, по большому счету, это вообще не обедняет его жизнь. Он просто по-другому ее воспринимает, не менее богато.

«Не понимаю, почему усыновить инвалида — подвиг»

Этим летом они всей семьей ездили на море. Эмоций и впечатлений у мальчика оказалось не меньше, чем у зрячих детей. Некоторые люди говорили: зачем ему это море, он же слепой, все равно ничего не увидит? Но мальчик воспринял море по-своему. Например, для него оказалось очень важным то, что оно – солёное.

«Вообще, я не очень понимаю, почему многие думают, что усыновители инвалидов какие-то подвиги совершают, – говорит папа. – Когда ты в это погружаешься, это не только нестрашно, это еще очень кайфово. Потому что ты понимаешь, что жизнь не ограничивается только твоим восприятием. Можно ее даже не видеть вообще, а слышать».

Спрашиваю у него: «Ведь наверняка слепые люди не видят пустоту, они видят какой-то свой мир?».

«Так мне объяснил один из врачей: представьте себе, что вы видите через матовое стекло свет. То, что он есть, вы видите, но что это и где это – вы не видите. Он, например, подходит к окну в солнечный день и говорит: о, солнышко светит. Его научили тому, что трава – зеленая, солнце – желтое, небо – голубое, облака и снег – белые. Это все он знает теоретически. То есть, наверное, в голове у него эти образы есть, но боюсь, что они очень сильно отличаются от того, что видим мы».

Он сам по себе в каком-то смысле – чудо. Во-первых, он не должен был родиться, поскольку не нужен был биологической маме. Во-вторых, он не должен быть выжить, поскольку родился недоношенным и у него началась двусторонняя пневмония. В-третьих, у него не должно было быть семьи, поскольку до знакомства с героем истории к мальчику уже приезжали двое родителей, которые подумали и отказались взять его к себе.