«Эти детеныши не мои…»

«Эти детеныши не мои! — прокричало что-то дикое, животное внутри. — Не мои и все». Такие страшные эмоции испытала Надежда Личман, когда впервые увидела приемных дочерей, о которых так долго мечтала. 

Фото — psychologies.ru

Мы публикуем на сайте фонда «Измени одну жизнь» эссе Надежды для конкурса Psychologies #Япобедил. Многодетная приемная мама рассказывает о том, как ей удалось справиться с пугающими переживаниями и почувствовать «своими» неродных детей. 

«Желание взять ребенка из детского дома было всегда, это был лишь вопрос времени. Причем муж сам несколько раз заводил этот разговор. В тот год мы все окончательно решили: или сейчас, или потом будет поздно. Мы очень хотели ребенка, чтобы он стал по-настоящему нашим, родным. Октябрь, 1995 год. Наша свадьба. Позднее, рождение детей – у нас трое сыновей. Строим дом и мечтаем о дочке. Старшему сыну 18 лет, он уезжает учиться в другую страну. А мы едем за дочкой.

Позади сбор документов, всевозможных справок и медицинских комиссий, месяц посещений школы приемных родителей. В отделе усыновления и опеки были очень удивлены нашей скорости. Направляют в областной центр усыновления. В центре усыновления нам рассказывают о двух замечательных девочках – сестричках 3 лет и 1 г 8 мес. И если мы решим брать, то только двоих. Предлагают съездить «посмотреть». Слово-то какое – «посмотреть»…

Читать также: «Я думаю, что я плохая мать»: что делать?

Едем смотреть. У мужа глаза горят, его ничто не пугает. Я же в растерянности: их двое. В голове какой-то сумбур, какие-то вопросы и ни одного ответа. Подъезжаем к детскому дому, сердце бьется громко, где-то в горле ком. «Нет, только не плакать!» – мысленно запрещаю себе. Ожидание… сейчас, сейчас я их увижу, и все будет хорошо. С первого взгляда. Нет, не екнуло, не встрепенулось… Нет…

Перед тем как ехать в детский дом, я читала много историй об усыновлении, когда будущие родители сердцем чувствовали своего ребенка при первой встрече, угадывали его сразу из всех детей! Я думала, что и со мной будет примерно так же. Но вот не так! Что со мной?

Вышли два чужих ребенка, похожих друг на друга, испуганных, готовых вот-вот разрыдаться. Но плачу я, почему – не знаю. Беру на руки, обнимаю. Этот странный запах… Нет, не осязаемый, запах на генном уровне, если можно так сказать, запах не моих детей!

Во мне боролись две личности: одна – снаружи, она испытывает жалость от вида этих несчастных детей с этими несуразными бантами и в платьях не по размеру. Вторая – внутри, превратилась во что-то дикое, в самку животного, которая по запаху определит из тысячи своего «детеныша». Эти детеныши не мои… они чужие… Я не чувствую их… Скорее, их запах вызывал во мне протест и отвержение.

Нам дали три дня, чтобы решить. Когда вышла из детского дома, я была выжата, опустошена и раздавлена. Никогда не испытывала ничего подобного. Сидя в машине, понемногу прихожу в себя, поднимаю глаза на мужа и задаю немой вопрос. Он не отвечает. Молча берет телефон, набирает номер и говорит: «Мы нашли своих девочек, готовьте документы». В этих словах мужа я уловила смысл, понятный только мне одной: «Мы справимся».

Я верю в то, что все в жизни происходит не просто так, все встречи не случайны, и если так сложилось, что я встретила двух малышек, значит, я буду им заботливой и любящей мамой. Ведь я взрослый человек и отдаю себе отчет в том, что я делаю.

Месяц детский дом готовил документы, и этот месяц мы с мужем навещали девочек. Привозили сладости, игрушки, книги. Они нас ждали и очень радостно встречали, заглядывали в сумки, подпрыгивали и хлопали в ладоши. Тогда я подарила им их первых кукол. Старшая с восторгом играла со своей куклой, качала, пела песни и баюкала. А вот младшая совершенно не хотела играть, она ее кидала и швыряла во все стороны.

Было интересно за ними наблюдать, при внешнем сходстве характер у них совершенно разный. Мы с мужем ждали встречи с девочками и всегда с неохотой с ними расставались.

Когда мы забрали девочек, началась работа, над собой внутри себя. Всем сердцем я пыталась быть любящей и внимательной к девочкам. Заставляла себя их полюбить, нет, не полюбить, пока только принять. Я все время говорила им: «Я вас люблю», но скорее для себя, чем для них. И где-то через полгода в ответ на мое «Я тебя люблю» услыхала детское, несмело – «Я тебя сильно-сильно люблю». Теперь эта фраза звучит раз 20 за день.

Просыпаясь ночью, не могла уснуть, думая: правильно ли мы с мужем сделали, сможем ли мы дать столько любви и внимания? Сможем ли мы воспитать их достойно? И самое главное, станет ли наша семья для них родной: старшие братья по-настоящему близкими, и я – по-настоящему мамой?

Фото — psychologies.ru

Прошло 8 месяцев. Младшему сыну в то время было 4 года, и мы всегда перед сном читали, девчонки все время хотели прижаться ко мне, отчего я испытывала некий дискомфорт. Как все дети, девочки просились полежать со мной, а я не могла взять их к себе в кровать, не могла их крепко прижать к себе и чмокнуть в макушку. Запах не моих детей. Он убивал меня. Мне казалось, это никогда не кончится. Начиналась паника.

Никто не догадывался, что у меня внутри. Внешне это никак не проявлялось, я не могла себе позволить быть слабой. С детьми мы много гуляли, ходили в лес, на речку, много читали, рисовали. Но внутри что-то говорило: «Не твои, не примешь их». Не скрою, были разные мысли. Даже сожаление о содеянном, не себя жалела – девочек, они всем сердечком нас приняли и полюбили, и мы это чувствовали.

Я продолжала с огромным упорством работать над собой. Проводила как можно больше времени с детьми: танцы, всевозможные развивающие школы, сколько мы стихов выучили. Надо отдать должное моим девочкам – они такие труженицы, как они старались меня порадовать, как им все было интересно. Старшая пошла в детский сад, куда ходил и сын. А с маленькой мы были пока дома. Она очень радовалась, когда мы с ней оставались вдвоем, тогда все мое внимание принадлежало только ей.

И вдруг я поняла: во мне столько любви, нежности, ласки! Мои, мои и еще раз мои. Я – их мать!

Средний сын учился в школе и был и остается первым помощником. В этой суете некогда было разбирать свои мысли по полкам, но все равно было четкое ощущение, что что-то не так. И я знала, что «не так».

Однажды все-таки произошло то, что поставило точку в моих терзаниях и бессонных ночах. Заболела моя младшая. У нее поднялась температура. Она тихонько лежала в кровати: покорная и такая несчастная, взгляд как у маленького зверька, взгляд – не мольба о помощи, а просто взгляд больного. Все. Я не спала ночами, просиживая у кроватки, бесконечно сбивая температуру. Под утро, устав, взяла ее к себе в кровать. Она тыкалась своим горячим носиком мне в грудь и громко сопела. Несмотря на усталость, я не могла уснуть – слезы душили и текли на подушку. Боясь ее разбудить, нежно гладила ее по взъерошенным волосикам. И вдруг я поняла: во мне столько любви, нежности, ласки! Мои, мои и еще раз мои. Я – их мать!

Малышка быстро поправилась, буквально на следующий день температуры уже не было. Вероятно, что-то должно было произойти такое, что поменяло мое отношение. В нашей семье девочки уже три года.

***

Я описала свою историю, чтобы она помогла тому, кто сомневается в своих силах. И если мелькнула мысль взять ребенка из детского дома, неважно, под опеку или усыновить, значит, надо действовать! И пускай будет непросто. Природу не обманешь, вынашивая на протяжении девяти месяцев малыша, женщина также привыкает к нему и физически, и морально.

Огромное спасибо моему мужу за его по-настоящему мужское плечо, ведь благодаря ему во мне раскрылись новые качества женщины, спасибо моим любимым сыновьям за их поддержку.

Читать также: 7 типов детских истерик, которые сведут вас с ума

И еще. Я теперь многодетная мама – у меня пятеро прекрасных детей. Я учусь в педагогическом университете по специальности «педагог-психолог». Возможно, и работать по специальности не придется, но для своей семьи огромная польза. Для меня это победа над своей неуверенностью и страхами. Возможно, кто-то скажет: «Ну и какая здесь победа?» У каждого своя. А для меня – самая настоящая!»

Надежда Личман – псевдоним победительницы конкурса эссе Psychologies #Япобедил.

В России почти 80 тысяч детей-сирот. Не каждый может взять приемного ребенка. Но каждый может помочь ребенку-сироте найти семью