Дом для Марата. Мальчик из «списка Димы Яковлева» нашел семью

О семье Олега и Юлии Шульдешовых мы рассказывали на сайте нашего фонда. Тогда Олег и Юля воспитывали Алешу, которого усыновили из интерната города Касимов Рязанской области, Наташу и Юру — из дома-интерната поселка Разночиновка Астраханской области, а еще родного сына Федю. Их старшие приемные дети Денис и Галя уже жили отдельно.

В начале 2013 года Олег и Юля прочитали в сети призыв о помощи благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам». Волонтеры рассказывали о судьбе 6-летнего Марата — мальчика из«списка Димы Яковлева». О том, как малыш обрел новую семью, нам рассказала его мама — Юлия Шульдешова.

О знакомстве с Маратом

Марат родился в 2007 году в подмосковном городе Одинцово. Из роддома с диагнозом ДЦП и статусом «отказник» попал в дом ребенка. Через два с половиной года волонтеры отвезли мальчика в больницу, как они думали, на операцию, но она не потребовалась. За 40 дней интенсивной реабилитации Марат встал на ноги и сделал первые робкие шаги.

Если бы с ним продолжали заниматься… Но Марат вернулся в госучреждение, где он по документам значился лежачим, в ИПР ему, как лежачему положены только памперсы… Но волонтеры не теряли надежды и позже нашли для него усыновителей из США.

Будущие американские родители приезжали на встречу к шестилетнему Марату в детский дом-интернат. Мальчик называл их «мама» и «папа», готовился к отъезду за океан. Почти все документы на выезд уже были готовы.

Но вступивший в силу в начале 2013 года «Закон Димы Яковлева» лишил Марата шанса уехать к новым родителям в Америку. Вместо этого ему предстояло жить до 17 лет в селе Уваровка Можайского района — в доме-интернате для умственно отсталых детей. Волонтеры написали об этом в сети, надеясь найти мальчику-инвалиду новых родителей.

По велению многих сердец

Если всех остальных детей мы брали по велению своего сердца, то с Маратом получилось иначе. Волонтеры, которые следили за его судьбой не один год, настолько переживали о мальчике, что когда его усыновление сорвалось, что они вылили свою душевную боль на страницы интернета. Мы с мужем читали историю Марата и понимали, что этот призыв в сети — единственный шанс для него выйти за высокий забор интерната, обрести семью и оказаться в нормальной жизни.

Мы прониклись этой историей настолько, что не зная ребенка и его состояния, просто видя только его фотографию, поехали к нему. Когда приехали и увидели малыша, то сразу почувствовали, что этот человечек не может не понравиться, что он должен быть с нами.

О первых шагах

В доме-интернате Марат был в отделении, где остальные дети были с очень тяжелыми диагнозами. Большую часть времени они лежали на кроватях. Говорящий из них был только Марат.

Помню, как в один из приездов в интернат мы поставили его на ножки. Воспитательница Марата очень испугалась. Она думала, что нельзя этого делать, что мальчик не сможет ходить сам. И он не смог бы ходить, оставшись в этом учреждении. Но через месяц после того, как Марат стал жить у нас, пришлось купить ему новые ботинки: так активно он бегал, что совершенно разбил первую пару обуви.

Мы проконсультировались у врачей, поняли, что для того, чтобы Маратик ходил, можно обойтись без операционного вмешательства. Стали делать ему массаж, поставили ребенка на беговую дорожку. И он стал ходить, бегать, учиться кататься на роликах. Теперь мы во дворе играем в футбол всей семьей, Маратик стоит на воротах. С нами играют и соседские мальчишки.

Да, его походка не совсем обычна и он не сможет выиграть первенство по бегу даже на короткую дистанцию, но после первых вопросов «а почему он так ходит», дети вполне удовлетворяются ответом «пока еще не научился» и забывают о том, что он чем-то отличается от них.

У нас, к сожалению, нет никакого видео, когда Марат в первый раз пошел. Мы вообще не успеваем фотографировать или снимать видео детей в их первые дни появления у нас. Просто на съемку не остается ни сил, ни времени. Жалеем, конечно, но это так.

Первые дни

С Маратом сложным стало то, что он не принял нас сразу как родителей. Если все остальные наши дети, когда мы забирали их из интернатов, ехали домой к нам — как к маме и папе, то Марат ехал к нам в гости. Он знал, что мама и папа у него уже есть, они живут в Америке. Он не мог своей детской душой понять, что той мамы, с которой он общался, которую обнимал, ее уже не будет с ним. И что теперь его мама — другая тетя.

Получилось так, что я увозила из интерната в неизвестность. Увозила от мечты, от семьи, от мамы. Ведь он не понимал ничего ни о законе, ни о том, что его американские родители были расстроены не меньше самого мальчика.

И интернат, в котором он жил, был неплохой, за ним ухаживали, как за лежачим инвалидом. Марат — достаточно ленивый, он расслабился, решил, что так оно и должно быть.

Поэтому он к нам приехал «только в гости и только посмотреть как мы живем». Ведь появилась тетя, которая заставляет его ходить, увозит его от возможной встречи с мамой. Единственное, что нам очень помогло тогда, это то, что нашу приемную дочь зовут Наташа. Этим же именем звали няню, которая ухаживала за Маратом в больнице. Ее услуги оплатили волонтеры фонда. Наташа — это был для него светлый и добрый образ, поэтому он ехал к нам и вроде как к Наташе, и нам это было на руку.

Сложно было и то, что воспитатели в доме-интернате решили по-своему объяснить Марату, почему он не поехал в США. Они сказали, что в Америке плохо, детей там убивают. И пока там не станет лучше, Марат к родителям не поедет. Но у детей из соцучреждений гипертрофированное чувство собственной ответственности, они все переводят на себя. И Марат сделал такой вывод: он сам очень плохой, он всех убивает. И пока он не станет хорошим, его родителям в Америку не отдадут.

Поэтому к нам в семью он приехал с установкой, что он — плохой. Забивался в угол как дикий зверек. Выбирался оттуда, пока никто не видит и ломал игрушки, рвал бумагу, все кидал. Потом снова прятался в укрытие и на всех, кто пытался подойти к нему, ругался матом. Поначалу он не принимал ни нас, ни детей.

Первые две недели мы привыкали друг к другу. Но потом, слава Богу, все стало хорошо. Теперь Марат — ласковый мальчишка, очень любит и всех нас, и бабушку — мою маму.

О главном правиле

Самое главное неписаное правило — когда ребенок входит в семью, от него ничего требовать не нужно. Пусть одевается как хочет, пусть ест как угодно и что угодно. Никаких правил ему вводить нельзя. Необходимо, чтобы он сам приспособился. Понимаете, дети сами поймут, как приспособиться. А если будешь на них давить, то в ответ получишь только негативную реакцию.

Нам с мужем легче в том, что у нас несколько приемных детей. В семье срабатывает закон толпы: появляется новый ребенок, он видит, как ведут

себя остальные. Он наблюдает и видит, что остальные дети называют родителей мама и папа, в определенное время едят, играют или ложатся спать. И правила входят в его жизнь постепенно, а не по приказу. Потому что у нас семья, а не казенное общество.

В 2015 году Марат пойдет в первый класс, в обычную школу. К тому времени он уже сможет, мы надеемся, чувствовать себя уверенно среди ребят. В лицее №13 г. Химки, где я работаю социальным педагогом, инклюзивному образованию уделяют особое внимание. У нас учатся и дети со сложными диагнозами, и обычные ребята. И на самом деле это очень здорово.

Ведь дети с инвалидностью постепенно становятся полноправными членами общества, а другие ученики относятся к ним как к равным, но в то же время учатся быть добрыми и внимательными по отношению к людям с ограниченными возможностями.

 О том, что наша семья вновь увеличится

Сейчас мы собираем документы на удочерение 19-летней девушки Айгюль, она воспитанница интерната в поселке Разночиновка Астраханской области. Юра, которого мы, как и Наташу, забрали из этого учреждения, раньше дружил с Айгюль.

О том, чтобы она у нас жила, Юра мечтал с того момента, как сам переехал к нам. С ней в дом-интернат они попали вместе из детского дома. Дети дружили на протяжении десяти лет. И Юра решил, что когда вырастет, заберет ее. Мы согласились, но планов не строили. Но он повторял это свое желание постоянно. И мы поняли, что это — его важная цель в жизни, но сам он ее юридически осуществить не сможет. Мы решили, что мы поможем сыну.

Айгюль уже обо всем знает, и тоже с нетерпением ждет переезда.

Нам в опеке, конечно, сказали, что мы — сумасшедшие, но по-доброму. У нас с опекой района Бескудниково очень хорошие отношения. Но при этом уточнили: может годика три-четыре потерпите до следующего ребенка? Конечно, сказала я. Но сердцем чувствую, что Айгюль — далеко не последний ребенок в нашей семье. И кто-то появится у нас намного раньше, чем через три года.

Статья опубликована совместно с Aif.ru

Если вы хотите поделиться с нами своей историей — пишите на asafronova@changeonelife.ru