Дочка, не пей!

Надежде Васильевне 63 года. Она пенсионерка, но продолжает работать – преподает биологию в одном из столичных вузов. Она — кандидат наук, вырастила двух сыновей, откладывает пенсию на поездки по миру и собирает фигурки крокодильчиков. У Надежды Васильевны три внучки: две четырехлетние близняшки от старшего сына и 10-летняя Марина от младшего. Так получилось, что в свои 10 лет Марина – алкоголик.

Таких, как Марина, в России много. Точной статистики детского и даже подросткового пьянства нет, но только по официальным данным, из почти 30 млн. российских детей периодически употребляют спиртные напитки более 60 000. Это те дети, которых лечат. Тех, кого не лечат, и про чьи проблемы даже не знают – значительно больше.

По словам депутата Госдумы Олега Михеева, из 10 миллионов детей в возрасте от 11 до 18 лет 50% употребляют спиртные напитки, а в возрастной группе 13-16 лет «регулярно прикладываются к бутылке двое из трех подростков!».

Несколько лет назад социологи проводили исследование, посвященное детскому алкоголизму: оно было основано на анонимных опросах школьников. Выяснилось, что каждый третий в начальной школе хотя бы раз в жизни пробовал спиртное, а четверо из ста учеников употребляют горячительные напитки ежедневно. Кажется, что это не очень много, но на самом деле это означает, что на любую параллель может приходиться несколько детей-алкоголиков.

Так что вместо популярной социальной рекламы «Папа, не пей» впору расставлять по стране другие биллборды — с лозунгом про детей.

Жизнь младшего сына Надежды Васильевны сложилась трагически. В 19 лет Константин, третьекурсник престижного технического института, познакомился с женщиной почти вдвое его старше и с очень сомнительным прошлым. Женщина быстро забеременела, сын Надежды Васильевны на ней женился, и у них родилась девочка, та самая Марина. Надежда Васильевна подарила им однокомнатную квартирку в Люберцах. Со временем Жена Константина стала часто куда-то уходить, возвращалась навеселе, иногда не возвращалась по нескольку дней. Когда Марине было 4 года, Константина насмерть сбила машина, а через месяц его жена продала квартиру и уехала вместе с ребенком на родину — в небольшой городок в Ярославской области.

Первый раз приехать в гости бывшая невестка разрешила Надежде Васильевне только спустя два года. Надежда Васильевна пришла в ужас: полузаброшенный и полуразваленный дом, грязь, пустой холодильник, оборванная одежда невнятного размера и качества, бывшая невестка и ее сожитель с явными следами беспробудного пьянства на лице.

Суд занял почти три года. Бывшую невестку Надежды Васильевны лишили родительских прав, опеку над Мариной передали бабушке. В первый же вечер Марина пришла к бабушке и сказала: «Бабуля, я что-то заснуть не могу, дашь водочки?». Бабушка всю ночь пила успокоительные, а с утра стала искать врачей.

Депутат Олег Михеев предлагает с детским пьянством бороться рублем: повышать штрафы за продажу алкоголя детям. Сейчас в Думе лежит соответствующий законопроект. В теории мера эффективная. Считается, что аналогичная борьба с детским курением дала свои результаты: продавцы, которым грозит до 250 000 штрафа, просто перестали продавать сигареты без представления документов. Но действительно ли дети и подростки стали меньше курить, неизвестно, остается только надеяться. А с алкоголем, скорее всего, и надежды не будет.

Дело в том, что по данным Института социологии РАН, 63% пьющих детей до 14 лет делают это вместе с родителями. Большинству из них не было еще и 10 лет, когда родственники угостили их спиртным.

Так было и с Мариной, внучкой биолога Надежды Васильевны. Ее доктор Ольга (фамилию она просит не называть, дабы случайно не нарушить медицинской тайны пациентов) говорит, что это классика. Неблагополучная семья, бедность, пьющие родители. Рано или поздно они пытаются приобщить ребенка: иногда, чтобы быстрее заснул и не мешал, иногда из «лучших побуждений», мол, пусть и ему будет хорошо, как нам. Ольга рассказывает, что в среднем дети сейчас пробуют алкоголь около 10-11 лет, еще в начале 1990х возраст первого знакомства со спиртным был 14-15 лет. В СССР – 16-17 лет.

Среди пациентов Ольги есть несколько детей, перешедших из «плохих» родственных рук в «хорошие», но чаще всего ей приходится иметь дело с малышами из очень тяжелых семей и беспризорниками. В ее практике был четырехлетний мальчик, который вместе с папой пил одеколоны, и девочка 9 лет, которая сбежала из дома еще в 7 и с тех пор ни дня не провела без того, чтобы не допить пиво, коктейль или еще какую-нибудь гадость из бутылок, найденных в урнах.

И мальчика, и девочку Ольга вылечила. Говорит, что если дети попадут в нормальные условия, то пагубное пристрастие может к ним не вернуться никогда. По ее словам, ребенку заболеть алкоголизмом гораздо проще и быстрее, чем взрослому: его организм быстрее привыкает и сильнее ощущает привязанность. Однако и вылечится ему проще: главное, попасть в другую, благоприятную, среду. 10-летней Марине, которую мать подсадила на «водочку», Ольга тоже поможет, она в этом уверена: ведь рядом с девочкой любящая бабушка с совершенно другой, отличной от материнской, моделью поведения.

Нарколог Ольга не сомневается: безвыходных ситуаций нет, детский алкоголизм излечим почти всегда, даже если он врожденный. Дело в том, что у матерей-алкоголичек, которые слишком сильно злоупотребляли спиртным во время беременности, дети часто рождаются с так называемым «алкогольным синдромом плода»: по сути это означает возможную склонность к алкогольной зависимости в будущем, а также возможные отклонения и задержки в развитии. Такой диагноз – у большинства воспитанников детских домов, и им часто пугают потенциальных усыновителей.

«Не так страшен черт как его малюют», — говорит коллега Ольги из-под Нью-Йорка, детский нарколог Семен Фельдман. Он уехал в Штаты 8 лет назад и до этого почти 30 лет отработал в России. По его словам, у нас такие диагнозы ставятся практически автоматически: если у роженицы проблемы с алкоголем, ребенку гарантировано пропишут АСП прямо в роддоме. Между тем, некоторые признаки АСП проходят бесследно через несколько месяцев после родов, а некоторые имеют исключительно эстетическое значение, но никак не медицинское: они не грозят задержками развития, умственной или физической неполноценностью, и даже хоть сколько-нибудь вероятным алкоголизмом в будущем.

Сейчас специалисты сходятся во мнении, что склонность к потреблению спиртного действительно передается по наследству, говорит Фельдман, но также в современной наркологии считается, что среда и внешние факторы способны этой склонности противостоять. Так происходит в десятках тысяч семей, где матери сбегают с детьми от отцов-алкоголиков, дети остаются без «дурного примера» перед глазами и никогда не начинают пить. Или в семьях, где были алкоголиками бабушки и дедушки, но внуки – в отрыве от старших родственников — никогда не отличались страстью к спиртному.

Безусловно, дети с возможностью склонностью к потреблению горячительных напитков требуют усиленного родительского внимания. Но на самом деле в современной России – с таким высоким уровнем доступности алкоголя и такой чрезвычайно высокой степенью принятия алкоголя в обществе в принципе – усиленно следить надо за всеми детьми.

Даже самыми «благонадежными».

За приемными детьми следить стоит особо внимательно, да и времени им, поначалу, приходится уделять больше. Но бояться этого не стоит, как не стоит пугаться и детдомовских диагнозов, об этом говорят практически все приемные родители – любовь и семейное тепло творят с детьми чудеса. посмотрите, как много детей ждут своих новых родителей, и поверьте, что в семье они просто расцветают.