Приемная мама: Соизмеряйте свои силы и желания — нашим детям нужны счастливые родители

Олег и Светлана из Москвы очень долго не могли иметь детей. После 14 лет ожидания они решили усыновить двух малышей с неокончательным тестом на ВИЧ. После этого у них родился собственный ребенок.

Долгий путь к усыновлению

У нас очень долго не было детей, почти 14 лет. Взять приемного ребенка сначала было моим решением, и только потом на это согласился муж. По моим ощущениям, он сопротивлялся лет пять, боялся генов, еще чего-то, а ему сейчас кажется, что период сопротивления длился всего год.

Я же не боялась ничего и понимала, что усыновление —  это мой шанс иметь детей.

По поводу генов, я приводила мужу в пример нашу семью, говорила, что и в рамках одной семьи могут быть отклонения, потому что у нас, например, были пьющие родственники и родные с сахарным диабетом.

Забегая вперед, скажу, что через шесть лет после появления приемного ребенка, у нас родился собственный ребенок.

Но эти 9 месяцев незнания гораздо хуже, чем когда ты приходишь и забираешь уже готового ребенка, о котором ты знаешь многое: его историю, диагнозы, внешность. Честно говоря, способ усыновления мне понравился больше.

Неокончательный тест на ВИЧ

В 2005 году дом ребенка №7 был переполнен, там было очень много детей от ВИЧ-инфицированных матерей. Люди боялись брать малышей даже с  диагнозом «неокончательный тест на ВИЧ», так как не понимали, о чем идет речь.

И мы тоже не понимали. Мы зашли в комнату с направлением на одного ребенка, и увидели в спальне множество детей. Сейчас уже так не делают, дают направление на одного ребенка, и ты только его видишь, но тогда в этом доме ребенка детей было слишком много. Мы имели право на 10 посещений и после этого взяли Диму. Очень боялись диагноза, но взяли этого мальчика, потому что главный врач дома ребенка, глядя нам в глаза, доходчиво объяснил, что такое «неокончательный тест на ВИЧ»: это наличие в крови у ребенка материнских антител к ВИЧ, что к полутора годам их в крови не остается, ребенок не болен ВИЧ.

Когда Дима уже у нас дома откусывал яблоко, а у него из десны шла кровь, меня трясло. Это сейчас я говорю об этом с улыбкой, а тогда нам нужно было время, чтобы научиться правильно относиться ко всему этому.

Я общаюсь с мамами, которые берут и ВИЧ-положительных детей. Сейчас я знаю, даже если у такого ребенка пойдет кровь, то он незаразный, потому что он принимает столько лекарств, что этот вирус не может распространяться.

А в случае с Димой речь шла о совсем незначительном проценте материнских антител в крови, который затем сошел на нет.

Через год мы заxотели второго

Дима —  очень оптимистичный ребенок, а когда был маленьким, был просто солнышком. Сейчас у него проявляется характер, к тому же ему поставили диагноз гиперактивность с дефицитом внимания. Скорее всего, это связано с тем, что его мама была наркоманкой и во время беременности ребенок ощущал кислородное голодание. Но я прекрасно понимаю, что и у родного ребенка могло бы быть то же самое, если бы что-то не так пошло на родах.

Адаптации у него в 10 месяцев практически не было, но были последствия пребывания в казенном учреждении: он укачивал себя довольно долго. Первые полгода он ел больше мужской нормы, видимо, это было нервное. Моя же адаптация заключалась в том, что я очень уставала. Дима просыпался в 6 утра, а к 10 часам я понимала, что мы уже переиграли во все игрушки и чем его занимать, я не знаю. Но через год мы пришли в себя и уже захотели второго.

К тому времени нами уже был собран пакет документов, чтобы усыновить Диму. Когда у тебя пакет документов на руках, то очень велик соблазн взять второго ребенка, потому что собирать их долго и нудно.

Так, мы из того же дома ребенка взяли девочку Олю, которой был год и четыре месяца. Первое время я чувствовала, что Алена не нуждается во мне, потому что привыкла быть привязанной к кому-то, а вот Димой мне пришлось заниматься даже больше. У него наступил кризис, потому что мама была его, а теперь маму приходилось делить с кем-то.  Оля же очень боялась мужчин, потому что дети не видели их в доме ребенка. Поэтому к папе ей пришлось привыкать.

Вначале с двумя детьми мне было очень тяжело, и я поняла, что мы рановато взяли второго. Но тогда мы не были до конца опытными родителями. Мы не понимали, что это не только наше решение, но и надо было подумать о готовности Кирилла к появлению сестрички.

Когда он был один, это был шелковый, послушный ребенок, а когда появился конкурент, это было тяжело для него.

Мы иx долго искали, нашли, и теперь они живут с нами

Что такое материнская любовь, я ощутила не сразу. Сначала я их просто одевала, кормила, гуляла и не чувствовала чего-то особенного. Но как только ребенок заболел, я это почувствовала. Это был момент, когда я поняла, что малыш без тебя не может, что он нуждается в тебе жизненно. Совсем домашним Дима стал через год, а Оля через два.

Оля и Дима знают, что не мы их родили на свет. Они знают, что была тетя, которая их родила, не могла стать их мамой и отнесла в домик, где жили дети, у которых нет мам. А мы их очень долго искали, нашли и теперь они живут с нами.

И это знание у них проявляется по-разному. Например, Оля очень боится остаться одна. Прошлым летом мы пытались ее лечить в глазном санатории, и когда она увидела комнату со множеством кроваток, она на второй неделе слегла с температурой под 40 без какой бы то ни было инфекции. Это был ее подспудный страх нас потерять.

Когда родился наш сын Богдан, у Оли к нему сразу проснулись почти материнские чувства, мне иногда кажется, что она переживает за него больше, чем я. А вот у Димы из-за его диагноза бывают перекосы. Тогда мальчики могут поссориться из-за одной игрушки, хотя одному 3, а другому 9.

Сейчас если я думаю, если выбирать ребенка с неврологическим диагнозом или с ВИЧ, я бы выбрала с ВИЧ. С неврологическим диагнозом иметь дело сложно, потому что ты все время получаешь неадекватные реакции на свои действия, живешь в постоянном стрессе. Ребенок же с ВИЧ адекватен, а с учетом современных методов терапии и не заразен.

Сбылись ли наши мечты и ожидания с усыновлением детей? Мы хотели детей, мы их получили. Но я думала, что буду идеальной мамой, а оказалось, что у меня тоже может заканчиваться терпение, и что дети могут быть не идеальными.

Я бы посоветовала потенциальным усыновителям и приемным родителям не стремиться «утащить» домой побольше детей из системы, а соизмерять свои силы и желания, так как  нашим детям нужны счастливые и довольные своей жизнью родители. А не загнанные «спасатели» детей-сирот.